Елена Токарева - Иероглиф

А сегодня все рухнуло. В разгар нашего с Романом мероприятия на пороге спальни появилась моя мать. Я момент маминого появления не засекла. Я лишь услышала визг.

На лице моей матери был написан неподдельный ужас. Лицо ее перекосилось, побагровело, и она завизжала не человеческим, а каким-то поросячьим визгом:

– Тва-арь!

Роман застыл, боясь повернуться. А я поняла, что ситуация свершилась, и сделать ничего нельзя. А впереди предстояло объяснение с отцом.

Я сказала:

– Мама, выйди, я оденусь.

– Я хочу тебя убить, – сказала мама и вышла.

Роман позорно бежал, натянув на голову майку. Я держала мать за руки. А мать кричала:

– Дай мне разглядеть этого Ромео! Я убью его!

…Три дня меня мать не пускала в школу, запирая на ключ мою комнату. И отпирала она меня только вечером, когда приходила с работы. Три дня я ничего не ела. Дуняше, видимо, запретили меня кормить. Я решила, что мать уморит меня голодом.

Я не знаю, что мама сказала отцу, но когда он вернулся из командировки, между нами состоялся разговор. Скосив глаза в сторону от смущения, тщательно подбирая слова, отец огласил вердикт:

– Доча! Сейчас время такое… надо получать образование настоящее, за границей. Тут спонсоры нашлись и предложили отправить тебя в Париж учиться. Хочешь в Париж? Эйфелева башня, французский язык не как в вашей школе, а по-настоящему. А потом в Сорбонну поступишь, на юриста. В общем, мы с мамой решили так – ты поедешь!

При этом отец так выразительно посмотрел на меня, что сердце у меня упало.

Судьба и родительская воля все решали за меня. Самой мне оставалось сделать только одно: заставить Романа страдать и не забывать меня. Но как?

Мать отключила в моей комнате телефон и не давала мне даже поговорить с Машкой, узнать, как дела в классе. В школу я больше не ходила – отец забрал оттуда документы, оставив весь педагогический состав в недоумении, ведь это была лучшая школа города.

Когда я совершенно была уже подавлена голодом и одиночеством, мать пришла ко мне в комнату и, усевшись на мою кровать, обняла меня за плечи.

– Джулия, – сказала она. – Я все понимаю про сексуальную революцию и раннее созревание. Но ведь у тебя дело не в этом. Ты связалась с неподходящим мальчиком. Я все про него и его семью выяснила. Это плохая семья. Они плохо относятся к твоему папе. Ты бы еще дворника себе подыскала на улице и отдалась бы ему.

– Что вы с ним сделали? – заорала я. – Я убью себя, если вы с ним что-то сделали!

– С ним ничего не сделали. Мы не хотим скандала. Газетных статей про развратную дочь большого человека. Глубокомысленных сентенций про бесхозность поколения. Пусть они тренируются на своих детях. Если хочешь знать, я вообще ничего не сказала твоему отцу. Можешь целовать мне руки. Но ты уедешь отсюда и получишь правильное образование. Ты должна чувствовать себя элитой и общаться с подходящим кругом людей. Ты обязана хранить высокий моральный авторитет нашей семьи. Понимаешь? Несчастье, которое случилось с тобой, не должно отразиться на твоей грядущей судьбе. Вдали все забудется.

Я начала торговаться с матерью.

– Дай мне попрощаться с ним и взять у него клятву верности.

– Нет. Ты уедешь безо всякого прощания.

– Мама, я хочу выйти за него замуж. Я его люблю.

– Джулия. Тебе тринадцать, тьфу, пятнадцать лет… Опомнись. Какой замуж? Это смешно.

– Не смешно. Мы подождем несколько лет и поженимся.

– Вы пойдете разными дорогами. Ты – в высший свет, он – в дворницкую. Это запрограммировано в ваших генах. Он – из быдла, то есть из народа, разве ты не видишь? Кто у него отец? Солдафон! Кто мать? Медсестра. Клизьмы ставит за деньги. Задницы вытирает. Вообще-то, Джулия, мы тебя хотим выдать замуж за потомка русского императорского дома. Сообрази разницу. Ощущаешь или надо объяснять?

– Это какого потомка? Того самого Гоги, что ли?

– А что тебе не нравится в том самом Гоги? Красивый, воспитанный и скромный мальчик, который хранит семейную честь.

– Мам, ты сама говорила, а я подслушала, что у этой семьи нет средств. Они живут в Испании как люди среднего класса. А Ромка, может, генералом станет. Он знаешь какой способный? Он самый способный в нашем классе. Он учится на круглые пятерки и идет на золотую медаль.

– Генералом он не станет. У генерала есть свой сын… Что касается средств… иногда титул важнее. Средства будут, если будет власть. Кстати, это очень непросто устроить, чтобы Гоги на тебе женился. Для этого у тебя тоже должен быть титул, соответствующий императорскому дому. Допустим, ты была бы владетельной принцессой…