Дора Карельштейн - Дурочка

– Крысы, бегущие с корабля, не меняют ситуацию…

Спасай корабль!

Забудь о крысах!

СВЕРШИЛОСЬ!!!!

Я больше не барышня из провинциального городка, измученная мечтами о женихе.

Я студентка мединститута легендарного Ленинграда, а жених вот он рядом – красивый, высокий, умный! И он меня любит.

Не чудо ли это? Я готова была молиться на него.

Даже то, что я выучила за несколько месяцев трёхлетнюю программу и сдала экзамены, казалось мне его заслугой.

Мечтайте, девушки! Иногда сбывается…если идти прямо, не сворачивать в кусты и… ваять мечту своими нежными и сильными ручками. БОГ обязательно поможет!

Но на восторги и философские изыскания не было времени, надо было ваять, не покладая рук.

Нам не дали общежития. В который раз возникла вечная жилищная проблема.

Мы были наивны и недогадливы, иначе мы бы сняли одну комнату на двоих и жили бы вместе, экономя деньги и приумножая радости.

Средства у нас были мизерные.

Его родители были достаточно обеспечены, но, якобы из воспитательных соображений, держали единственного сыночка «в чёрном теле», т.е. 20 рублей в месяц и единственный серый костюм на будни и праздники.

Моя мама предпочла бы непедагогично побаловать меня, пожертвовав воспитательными приёмами, но работа в психбольничной прачечной давала возможность кое-как существовать вдвоём с моей младшей сестрой Броней, которую я когда-то в детстве нянчила, и не являлась достаточной, чтобы урывать что-то для меня.

Мне следовало равняться на Ломоносова и других великих русских учёных, вынужденных самим пробивать себе дорогу к свету познания.

В поисках дешёвого жилья мы заехали на электричке в посёлок Всеволожск, в пригороде Ленинграда.

Мы поселились через несколько домов друг от друга и прожили во Всеволожске нашу первую медовую зиму.

Хозяин Виталия Соломон не уступал по уму своему далёкому предку.

Говорить с ним о политике было сплошное удовольствие, тем более, что не требовало дополнительной оплаты.

Я поселилась в дружной русской семье, где было двое детей и муж с женой. Супруги жили в мире и согласии.

П о вечерам они ставили к ужину на стол бутылочку самогонки, картошку с селёдочкой, или пельмени. За мирной беседой и аппетитной закуской бутылочка незаметно пустела, но её никогда второй раз не доливали, а сидя за столом долго и красиво пели песни.

Комната, которую они сдавали, была небольшая, но удобная, с отдельным входом.

Чтобы было дешевле, мы её снимали вместе с другой студенткой Людой.

К сожалению, моя «сожительница» была не самых лучших правил.

Её жизнь до поступления в институт была богата событиями и, увы, часто далёкими от обременительных требований морали.

События включали воровство с последующими тюремными отсидками и, мягко выражаясь, аморальное поведение, которым стыдливо именовали, отсутствующую в стране развитого социализма, проституцию.

Правда, об этом стало известно гораздо позже, когда Людка показала себя как «рецидивистка».

Встань она после поступления в институт «на путь исправления», у неё была прекрасная возможность начать всё сначала, стать врачом и жить, как живёт вся интеллигенция Советского Союза.

Но её такая перспектива не привлекала.

Биография и жизнь соседки меня мало волновали.

Я ничего вокруг не замечала. Я была занята учёбой, работой и любовью.

Красть у меня было нечего.

Людка познакомилась с молодым мальчиком из настоящей интеллигентной Ленинградской семьи, любовно называла его Димычем и часто оставляла на ночь у себя в постели.

Через какое-то время, скромно потупясь, Людка порадовала его, что беременна и хотела бы стать его женой.

Димыч не выразил восторгов по поводу беременности и вежливо, но твёрдо отклонил предложение о браке.

«Несчастная девушка» оперативно узнала адрес «соблазнителя», проникла в интеллигентный дом и наделала там шороху.

При этом выяснилось, что у скромного мальчика есть такая же скромная, красивая невеста и любовь между ними протекает исключительно на платонической платформе.

Людка сумела и перед ней предстать в роли несчастной совращённой жертвы.

Но не тут-то было!

Интеллигентные папа, мама, сын и невеста проявили большое мужество, твёрдость и сплочённость.

Так как ребёнок был воображаемый, то Людке волей-неволей пришлось успокоиться.

Вскоре она нашла себе более соответствующую компанию из нескольких громадных парней.

Она исчезала на несколько дней, потом возвращалась похудевшая, измождённая, с ввалившимися глазами и доверительно рассказывала истории, которые мне тогда казались невозможными, а теперь получили название – групповой секс.