Эмиль Брагинский - Московские каникулы

– Ты чего меня обнимаешь, Григорий? – Дуся с трудом приоткрыла один глаз, левый. – Ты меня уже один раз крепко обидел, а главное – есть у меня другой человек!

– Ты какой номер обуви носишь? – задал, казалось, глупый вопрос Гриша и получил достойный ответ:

– Из-за этой блондинистой бабы ты спятил!

– Какой номер, спрашиваю? – Гриша нервно повысил голос.

– Ну сорок первый, отстань, дай спать!

– Я тебя обожаю! – Гриша расцеловал Дусю, он был готов расцеловать всех и вся. Он схватил Дусины туфли и помчался обратно, к себе в комнату.

Вскоре из комнаты появилась странная женская фигура. Да, женская. Наверно, восточного происхождения. Хотя туфли на ней были вполне европейские. Сама фигура была закутана в плед, а на голове высилось непонятное сооружение из платка, которое сползало на лоб. Фигура несла дорожную сумку. Сюрприз бежал следом и во дворе сразу, уже привычно, поднял ногу на колесо Гришиной машины, после чего был схвачен крепкой мужской, нет, теперь она считалась женской, рукой. Сюрприз был схвачен, засунут в дорожную сумку и заперт на молнию.

Сюрприз, помня о путешествии в клетке, не ведая, что его ожидает, пришел в ужас, возмутился людской неблагодарности, но поделать ничего не мог.

Фигура уселась на водительское место Гришиной машины, и та послушно и резво взяла старт. По идее, это была погоня за правительственной машиной, которая увезла Лучану. Идея абсурдная. Но еще со времен фильма «Берегись автомобиля» известно, что комедия без погони – это как жизнь без любви.

Гришина машина успешно выбралась на Ленинградский проспект. Вперед и только вперед!

– Какой я кретин, Сюрприз! – говорила Фигура. – Почему я ее не впустил?

Сюрприз был согласен, что Гриша кретин, но, запертый в сумке, оскорбленно промолчал.

Машина мчалась по проспекту на хорошей скорости, даже на очень хорошей, черт возьми, желтый свет, ничего, проскочим, кстати, когда вылетает ее самолет? Гриша не рассмотрел как следует билет, ладно, проскочили на желтый. Нет, не проскочили. Будто из-под земли вырастает гаишник и свистит, где он так научился свистеть? Надо остановиться, не остановишься – он передаст по рации… Остановился. Черт, время летит, что этот гаишник, не может передвигаться быстрее!

Инспектор приближался неторопливо, двигал ногами, будто изнемогал при каждом движении.

Ситуация была критической. Но Гриша вспомнил про семьдесят пять долларов, полученных от Лучаны, полез куда-то под плед, добыл эти спасительные зеленые бумажки, протянул инспектору.

Инспектор, будто фокусник, взмахнул рукой, и доллары неуловимо исчезли. Вроде их и не было никогда. Вообще-то они уже спокойно лежали под белой нарукавной крагой. Может, краги для этого и предназначены?

– Больше не нарушайте! – строго посоветовал инспектор.

– Никогда! – клятвенно пообещал Гриша и помчался к аэродрому на максимальной скорости, которую можно было выжать из его передвижного устройства.

Лучана, естественно, уже находилась на аэродроме, она шла через «виповский» зал, предназначенный исключительно для Особо Важных Персон, она шла и оглядывалась в надежде на чудо, в надежде, что Гриша сейчас вот появится здесь…

Министр, он шел рядом с Лучаной, только усмехнулся:

– Если он и появится, твой московский любовник, то в этот зал его все равно не пустят!

Глаза Лучаны вспыхнули венецианским гневом:

– Его всюду пустят! Это с ним я танцевала тогда, на приеме…

Министр, синьор Каппаттини, был лукав, как все политики:

– Жаль, что я его не рассмотрел!

По этой реплике стало ясно, что он его рассмотрел очень даже хорошо.

Любовник Гриша уже подъехал к аэровокзалу. Он поставил машину на первое попавшееся место и, схватив сумку с живым грузом, заспешил ко входу. Кто-то на него оглянулся. Гриша понял, что оплошал, что сейчас он ведь женщина, сменил походку и, покачиваясь на Дусиных каблуках, засеменил, как и положено женщине.

На втором этаже, в зале вылета, народу было – больше чем требовалось. Гриша быстро заполнил таможенную декларацию, разумеется написав в ней имя и фамилию Лучаны, как услышал объявление диктора:

– Заканчивается регистрация пассажиров, вылетающих рейсом «Алиталия» по маршруту Москва – Рим!

Гриша, стиснув зубы, рванул к таможенникам. Он пробивался сквозь толпу, крича писклявым голосом и с иностранным акцентом:

– Пропустите меня, мой самолет вылетает! Пожалуйста!

Он работал как голосом, так и локтями. Он прорвался к таможеннику, он предъявил декларацию, он догадывался, что здесь надо вести себя спокойно, иначе таможенник заподозрит неладное и обнаружит Сюрприза. А так Гриша держал сумку с собакой в руке и вроде бы равнодушно ждал.