Питер Хёг - Тишина

Каспера отшвырнуло к столу. Стоявшие до этого люди теперь лежали на полу. Все, кроме Стине.

— Это знамение, — сказал он. — Это значит, что наши судьбы связаны. Землетрясение всегда считалось знаком свыше.

Она с легкостью выпрямилась. Если бы он попробовал пойти за ней, он бы упал на пол. Помещение поплыло у него перед глазами.

— Это карма, — продолжал он. — Мы любили друг друга в прежней жизни.

Его схватили сзади. Лайсемеер и официанты добрались до него. Полицейские все еще не могли подняться на ноги. Путь к выходу был свободен.

— Я хочу, чтобы меня отвели на кухню, — кричал он, — к раковине. Я буду мыть посуду, пока все не отработаю.

Лайсемеер накинул на его плечи пальто.

— У нас посудомоечные машины, — уточнил он.

Каспера повели к выходу. По пути он заметил пуховик Стине в гардеробе. Официанты образовали вокруг него полукруг. Губы Лайсемеера приблизились к его уху.

— Полминуты, — прошептал он. — Я задержу их на полминуты. Беги.

Каспера повели мимо гардероба. Темноволосая женщина и сопровождавший ее мужчина пытались пробиться к нему — посреди падающих стульев и бегущих в панике посетителей. Он засунул руку в карман Стине — глядя куда-то в сторону. Еще десять секунд — и он будет готов.

— Вы все будете свидетелями, — кричал он. — Моей генеральной исповеди. Эта женщина. Чью жизнь я когда-то опустошил. Я принудил ее к этой встрече с тайным умыслом.

Лайсемеер закрыл ему рот рукой. Его ладонь пахла чесноком и шалфеем.

— Я из тебя бульон сварю, — прошипел шеф-повар.

Дверь открылась. Подметки ботинок Каспера оторвались от земли.

Официанты изрядно постарались. Человек, не привыкший к падениям, определенно что-нибудь бы сломал. Каспер встретился с тротуаром в кувырке вперед. Прохожие шарахнулись в сторону.

Три команды по два человека двигались по направлению к нему. Проскочить между ними было невозможно.

Он сбросил с себя пиджак и рубашку, толпа отпрянула от него, оттеснив полицейских в штатском назад. Голый по пояс, раскинув руки, он бежал боком вдоль разбитого окна ресторана. Изнутри на него смотрели сотни людей.

— Молитвенная процессия, — кричал он. — Двести раз вокруг ресторана! Я молю Бога о двустороннем воспалении легких!

Он оказался перед оркестром. К нему приблизился патрульный полицейский в форме — но как-то неуверенно. Каспер выхватил из кармана несколько купюр, бросил их музыкантам, это были тысячекроновые купюры, они, кружась, опустились на землю, словно голуби цвета красного дерева. Полицейский застыл при виде денег.

У края тротуара, перед Ховедвагтсгаде, остановилось такси. Дверь ресторана открылась. Стине вышла из ресторана и села в такси. Он успел добежать до машины, как только она захлопнула дверь. Не надо было бежать туда — в сторону полицейских. Но он не мог совладать с собой.

Он забарабанил по стеклу. Окно открылось.

— Мы поженимся, — продолжал он. — Это я делаю предложение. Я изменил точку зрения. Мне страшно нужна семья. На самом деле, я очень хочу иметь семью.

Удар пришелся ему под скулу. Он был неожиданным, он даже не увидел, как она подняла руку. Хорошо хотя бы, что у нее в руке не было бутылки шампанского.

— Очнись! — сказала она.

Он достал почтовую квитанцию и протянул ей.

— Что там было? — спросил он.

Такси отъехало от тротуара, набрало скорость и исчезло.

Он выпрямился. Люди вокруг него все еще были как парализованные. Из-за толчков. Из-за того, чему они стали свидетелями. Он направился к оркестру.

На тротуаре стояла женщина. Вытесненная сюда напиравшей толпой. В руках у нее был велосипед. Это была начальник отдела Н Аста Борелло.

Она смотрела на его обнаженный торс. Так, как смотрят на привидение.

Ее появление здесь было каким-то удивительным совпадением. Из тех, про которые Юнг говорит, что они случаются только с теми, кто сделал семимильный шаг по направлению к неизведанному в процессе собственной индивидуации.

Он прислушался к ней. Допустим, она шла на встречу с подругой. Чтобы пойти вместе с ней в театр. Она была в юбке. В колготках. Кожаных сапогах на высоком каблуке. И тем не менее она поехала на велосипеде. Зачем бросать деньги на ветер и транжирить накопления? В такой вот пятничный вечер.

— Аста, — спросил он. — Ты что, приводишь в исполнение какое-нибудь судебное решение?

Она безрезультатно попыталась отступить от него подальше.

Он шагнул к оркестру. Наклонился. Поднял купюры. Отсчитал половину. Там все еще оставалось по тысяче на каждого музыканта.