Вадим Голубев - Записки генерала Жихарева. Роман ужасов

— Да вы же во всем виноваты! — вспылил он на очередное обвинение Сталина в срыве поставок военной техники. — С кем работать? Всех знающих специалистов вы расстреляли или сгноили в лагерях! Мы посылаем инженеров учиться в Америку и Германию. Они возвращаются и попадают в тюрьму как шпионы! Вы постоянно вмешиваетесь в дела наркомата. Мы выполняем ваши указания, а они никуда не годятся! Для того, чтобы руководить тяжелой индустрией нужны не только инженеры. Нужны экономисты! А где наши экономисты? Они высланы из страны как лжеученые. Экономические расчеты у нас заменили лозунги. Результат — срыв поставок не только военной техники. Результат — срыв пятилетнего плана. А теперь вы обвиняете меня и вверенный мне наркомат во всех смертных грехах! Я не допущу этого! Ответственность надо делить пополам: половину — наркомату, половину — политбюро!

С этими словами Куйбышев выбежал из кабинета вождя, хлопнув дверью. Пашка в это время сидел в приемной. Дверь открылась, и на пороге появился Сталин. Увидев Жихарева, он жестом велел подойти.

— Иди за ним! — тихо приказал Хозяин.

По его искаженному лицу Пашка, понял, что ему предстоит.

— Ну что за человек?! — донеслись до Жихарева слова вождя. — Совершенно перестал выносить критику. И при этом не делает никаких выводов!

Куйбышева Пашка нашел в буфете. Перед наркомом стояла ополовиненная бутылка масандровского портвейна. Затравленно смотрел он по сторонам. Жихарев подошел к буфетчику.

— Дай-ка того же самого, что Куйбышеву подал!

— Пал Палыч, сейчас официантка подаст!

— Открывай и подавай сам! — велел Пашка.

Там же, в закутке добавил он в бутылку несколько капель из своего флакончика. Затем присел за столик к Куйбышеву. Тот уже допивал бутылку.

— Вот, еще одна бутылочка, Валериан Владимирович, — поставил Жихарев на стол отраву. — Гляжу — вы это приканчиваете. Дай, думаю, еще принесу. А мне сейчас официантка коньяк подаст.

— Да тяжелый был день, очень тяжелый, — Куйбышев налил стакан из пашкиной бутылки.

— Ну и на здоровье! — протянул Жихарев рюмку с коньяком.

— Не буду я с вами чокаться!

— Это почему же? Форма моя не нравится?

— Просто знаю, что в этом стакане! Знаю, но должен выпить! Пью, потому что не вижу другого выхода! — осушил стакан Куйбышев.

— Что же вы, Валериан Владимирович! Нельзя нехорошо о нас думать!

— Я видел вас в приемной у Сталина. Неспроста вы стали угощать меня. Понимаю, что Сталину надо от меня отделаться! Но с кем он останется? С неучами и бездарями! Они разрушат страну! Втопчут в грязь великий народ, низведут его до положения скота! Уже рабочие и крестьяне начали превращаться в рабочую скотину, в рабов. А ведь когда-нибудь придется ответ держать! Не хочу быть с ними!

Куйбышев поднялся из-за стола. В это время лицо его посинело. Он захрипел, потащив за собой скатерть с бутылками и закуской, упал на пол. Обслуга и несколько находившихся в буфете чинов бросились к упавшему.

— Мертв! — констатировал Пашка, склонившись над Куйбышевым. — Сердце подвело, инфаркт.

— Топорно сработал, — сказал ему тогда Сталин. — Орденов за такую работу не дают!

И вот, через пару лет, Ягода взял эту смерть на себя. Физические истязания, перемешанные с истязаниями моральными, сломили дух арестованных. Как по маслу прошло следствие, как по маслу, прошел процесс. Всех приговорили к расстрелу. В подвале Внутренней тюрьмы Жихарев с подручными ждали команды для приведения приговора в исполнение. Плечистые молодые люди, которых Пашка никогда не видел, внесли стол и стулья. На столе поставили бутылки с любимым Ежовым гамбургским пивом. Еще два ящика пива поставили в углу. Высокомерно посматривая на компанию Жихарева, парни выстроились у стен. Ввалились во главе с Ежовым Вышинский, Фриновский, председатель военной коллегии Верховного суда СССР Ульрих.

— Приговор приведут в исполнение без этих кустарей! — пренебрежительно кивнул Ежов на Васю Фомина и Тихона Гавриловича.

Жихарев с подручными около трех часов ждал у камеры Ягоды. Тот, как всегда, ходил из угла в угол, разговаривая сам с собой. Наконец, явилась подвыпившая компания. Молодые люди принесли стол со стульями и стальные прутья с запекшейся кровью.

— Учитесь у профессионалов! — дыхнул Ежов перегаром на Пашку и обратился к Ягоде. — Ну, что, Генрих Николаевич? Садился-бодрился, срал-срал и упал? Думал, что отойдешь в мир иной тихо без мук? Ошибся! А ну-ка, дайте ему!

Молодой человек ударил Ягоду прутом по ногам, разорвав ахиллесовы сухожилия. С криком рухнул бывший нарком на пол. С двух сторон ударили его прутами по голеням. Крича от боли, потянулся Ягода к ногам, но удар прутом по запястью опрокинул его на пол.