Вячеслав Морочко - Прикосновение

– А что, если «знак ответственности» настоящий! – подумал он вслух. – Откуда этот ловкач раздобыл его для своей новой выходки?

Над магистралью, над площадью, над аллей фонтанов взревел быстролет скорой помощи. Маша прижалась к спутнику.

– Что это? – спросил он, прислушиваясь к тревожному звуку, и мышцы его напряглись, как-будто надвигалась опасность. Рыжий нагнулся и осторожно поставил Куна на лапки. Щенок заскулил.

– Я сейчас, – сказал человек. Маша присела успокоить зверька… и вдруг поняла, что она – одна. Стало жутко.

– Вы где? – вскочив, закричала она в темноту. – Я вас не вижу?

Оставьте мое ухо в покое, – попросил Конин, чувствуя, как напрягаются мышцы. В студенческом кафе было почти пусто и никто не смотрел в их сторону.

– Ну ты, идеальнейший человек! Законченный круглый добряк! Каша рассыпчатая! Ты мне еще будешь указывать? – «шутник» растопырил пальцы и полез пятерней в лицо. Иван отвел руку парня. Ему почему-то сделалось весело. Не поднимаясь, он взял «шутника» под мышки и усадил на стол к пирожкам. Парень наотмашь ударил, но попал запястьем в ребро ладони, подставленной Кониным, и заскрипел зубами, няньча ушибленную кисть.

– Думаешь справился? – шипел он. – Ты еще меня не знаешь!

– А ты сам себя знаешь?

– Знаю. Испытывал и с другими сравнивал!

– Ну и как?

– Плохо! – неожиданно признался «шутник». – Самое простое дается с трудом. Но от того, что обделила природа, еще больше хочется переплюнуть счастливчиков, одаренных с рождения! Понимаешь, мне удача нужна больше, чем им! Я готов на все! Мой девиз – «Вперед и только вперед!» Никто из этих умников не жаждет победы так, как я! Главное не упустить подходящий момент. Готов тысячу раз начинать сначала. Скажи, ты веришь, что я своего добьюсь?

– Верю, – успокоил Иван и потянулся к пакету. – Можно попробовать?

– К черту пирожки!

– Напрасно, – заметил Конин. Он уже взял один и похрустывал корочкой. – Можешь мне верить, они достойны внимания. А начинка – пальчики оближешь! – улыбаясь, он смотрел в глаза парню и думал: «Признается в бездарности – значит не все потеряно». – У тебя в жизни не было порядочной привязанности. Я угадал?

– Что с того? Мне это ни к чему, – «шутник» машинально взял один пирожок, сунул в рот. Бородавка на щеке заплясала.

– Правда вкусно?

– Дерьмо! – огрызок полетел в урну.

– Ловко у тебя получается, – похвалил Конин.

– Смеешься? Посмотри на себя!

– Каждый день смотрю. А что, снепрвычки жутко?

Парень расхохотался.

– Да нет… Вообще-то терпимо!

– Как? Только терпимо?! – Иван ощутил подъем.

Он вскочил с кресла, забегал возле стола. – Что ты смыслишь, младенец! Посмотри на эту роскошную шею, на этот неподражаемый чуб! Где ты еще такое мог видеть? Я создан для обожания! Я не из тех, кто сгинет бесследно! У меня есть цель – воздвигнуть себе пирамиду. Такую, чтоб и Хеопс позавидовал! Увидишь, я своего добьюсь! Такого желания иметь пирамиду ни у кого больше нет! Ради этого я готов на все! Даже могу похудеть! Не веришь? Откажусь от обеда и скоро сделаюсь неотразимым! – распаляя себя, Конин носился вокруг стола, то пряча руки за спину, то складывая их на груди. Лицо раскраснелось. В голосе – звон. В глазах – молнии. Рыжий чубчик – торчком. – Не веришь? – продолжал он. – Настанет день и обалдевшие от восторга вы будете ходить за мной табунами. Я всех вас заворожу. А когда величие мое достигнет вершины… возьму и начну тяготиться славой. Одни подумают, дескать, манерничаю. Другие решат, что это здоровое отвращение к блеску успеха. Но мало кому придет в голову, что тяготение славой – это новая стадия наслаждения ею. Ведь слава, как пальмовый плод: сначала в нем делают дырочку, чтобы утолить жажду соком, затем раскалывают и выворачивают наизнанку, чтобы полакомиться терпкой мякотью. Нет, что ни говори, приятно умирать сознавая, что ты всех обскакал и теперь, испуская дух, как червяк, извиваешься под лучами известности на виду у людей!

Икая от хохота, парень корчился на столе, дрыгал ногами, стонал, не выхвати Конин пакет, он лег бы на пирожки.

– Возрадуйся отрок! – провозгласил Иван. – Тебе оказывают высочайшую честь! Дай руку. Я посвящаю тебя в рыцари «Ордена любви!» – на мгновение он придержал в ладони холодную руку «отрока» и, когда миновала последняя фаза обычного для него мучительного «прикосновения», уверенный, что «шутник» в самом деле уже посвящен в «рыцари ордена», Иван распрощался: «До встречи у пирамиды!» – и направился к выходу. Этот спектакль и это прикосновение его совершенно опустошили.