Вячеслав Морочко: Ужас и счастье прикосновения

Вячеслав Морочко

УЖАС И СЧАСТЬЕ ПРИКОСНОВЕНИЯ

Светлой памяти Льва Филипповича Королева посвящается.

1.

Еще вчера Маше казалось, она будет счастлива, когда эта проклятая диссертация, наконец, ляжет на стол редактору. Защита прошла блестяще. Но радости не было. Вечная история: готовясь к испытанию, Маша включалась в изматывающую гонку, не умея соразмерять силы, предчувствуя, что одолеет барьер с запасом, но измочаленная уже не сможет радоваться победе. Сегодня все поздравляли ее с успехом. А ей хотелось остаться одной, расслабиться, всплакнуть от тоскливой боли в груди. Почти не помнила, как очутилась у Городского Лифта. Дрожащими пальцами давила наборные клавиши. Казалось, если сейчас ошибется, набрать адрес заново просто не хватит духу. Закончив набор, прикоснулась к клавише "Пуск". Почти в то же мгновение стены раздвинулись. Нет, она не ошиблась, вышла там, где хотела - у кромки прибоя. Крики чаек царапали воздух. Птицы то ли звали друг друга, то ли кричали в азарте охоты, то ли просто смеялись, наслаждаясь свободой. Волны, набегая на гальку, заставляли повизгивать гладкие камушки. Сняв босоножки по зеленым от водорослей теплым и скользким, как будто намыленным, плитам Маша спустилась к причальным мосткам и залюбовалась медузами. Они стояли в воде, как жирные капли в тарелке с супом, не претендуя даже на тень. - Что, если вырастить медузу величиной с кита - вдруг подумала Маша, влезть внутрь и взглянуть оттуда на мир? Перед глазами возникла спина. У края плиты на корточках сидел человек в белой, похожей на парус рубахе и в шортах. На необъятной его голове торчал бесформенный камелек. Спина и затылок тоже были невероятных размеров. Сначала, по видимому, и его занимали медузы. Затем он поднялся, прошлепал босыми ногами к навесу с инвентарем, немного сутулясь, вернулся с веслами и сложил их в ближайшую лодку возле мостков, не ловко перелез через борт и долго устраивался на сидении. Одно весло никак не вставлялось в уключину. Но человек не сердился, а продолжал с таким видом вставлять, точно это было его любимейшим вжизни занятием. - Эй! Вы сломаете мне уключину! - крикнул издалека лодочник. - Вы взяли не то весло!. Сидите. Я принесу другое! Мужчины обменялись веслами. Пока человек в лодке возился с уключиной, лодочник - смуглый Аполлон в красных трусах - стоял, подбоченясь одною рукой, а другой - опершись на весло. - Орел! - подмигнула сама себе Маша, придя к заключению, что скульптурные позы - изюминка этой редкой профессии. Вставив весла, человек ясными глазами ребенка взглянул на лодочника, как бы спрашивая: А теперь - все правильно? - Сейчас он отчалит! - испугалась Маша, подалась вперед и детским голоском попросила: "Дяденька, возьмите меня с собой!". Человек протянул ей мощную руку. "Я сама", сказала она, прошмыгнув на корму. - Только далеко не плывите. Скоро стемнеет, - предупредил "Аполлон". Отвязывая цепочку, Маша слышала, как над ее головой, издавая писк, перекатывались бугры мышц ожившего изваяния с веслом. - Это невыносимо! - вздохнула она. - Как много развелось красивых мужчин! Придя в движение, весла осыпали лодку осколками разбитого вдребезги "аквариума для медуз". Человек греб неловко. Но весла в его ручищах казались перышками. Он весело поглядывал на Машу, на удалявшийся берег, точно удивляясь, что можно перемещаться в пространстве столь нехитрыми способами. Уключины повизгивали. На дне лодки плескалась вода. В поднятой веслами водяной пыли рождалась радуга. Ветер сорвал с головы шапчонку и она исчезла во вспененном море. Одежда гребца прилипла к телу. Волосы торчали рыжими клочьями. Человек фыркал, сдувая соленые капли и был похож на мальчишку, вдруг вырвавшегося на свободу. - Куда мы плывем? - Маша старалась перекричать шум весел. - Махнем на тот берег! - смеялся рыжий, щурясь от солнца и брызг. Навались! - и так "навалился", что Маше сделалось жутко. Она видела, эта работа не только не утомляла гребца, а, напротив, возбуждала желание грести и грести еще. Прыгая по волнам, лодка уходила в море. На дне ее уже было много воды. Маша хотела взять уплывающий деревянный черпак... но не успела. Раздался треск, похожий на выстрел. Белой щепой мелькнул обломок весла. Гребец, потеряв равновесие, повалился на борт. Воздух, пронизанный брызгами ухнул. Волна влепила пощечину, понесла, обняла и сразу же виновато и кротко зажурчала в ушах. Где-то над головой темнел силуэт перевернутой лодки.