Джеймс Болдуин - Комната Джованни

– Может, да, а может, нет. Знаешь, я не женат на них.

– То, что ты собираешься жениться на мне, не означает, что ты не должен сдержать данное друзьям слово. Но это и не означает, – добавила она резко, – что они должны мне нравиться.

– Хелла, я прекрасно это понимаю.

Мы свернули с бульвара к отелю.

– Он всё слишком близко принимает к сердцу, да? – спросила она.

Я уставился на тёмную массу сената, в который упиралась наша тёмная, слегка идущая в гору улица.

– Ты о ком?

– Джованни. Очевидно, что он сильно привязан к тебе.

– Он же итальянец. А итальянцы ведут себя очень театрально.

– Да, но этот, – сказала она со смехом, – нечто особое даже для Италии! Как давно ты с ним живёшь?

– Пару месяцев.

Я бросил сигарету под ноги.

– Понимаешь, пока тебя не было, у меня кончились деньги (я и сейчас их жду), и я переехал к нему, потому что это было дешевле. В то время у него была работа, и большую часть времени он проводил у своей любовницы.

– Да? У него есть любовница?

– Была, – сказал я. – И работа была. Он потерял и то и другое.

– Бедный парень, – сказала она. – Неудивительно, что он выглядит таким потерянным.

– Всё устроится, – отрезал я.

Мы подошли к дверям отеля. Она позвонила.

– Он очень дружен с Жаком? – спросила она.

– Возможно. Но не настолько, чтобы удовлетворить Жака.

Она рассмеялась.

– Меня всегда обдаёт ледяным ветром, – сказала она, – когда я нахожусь в присутствии человека, который не любит женщин так, как не любит их Жак.

– Ну, тогда будем держать его на расстоянии от тебя. Мы ведь не хотим, чтобы холодные ветра обдували эту девушку.

Я поцеловал её в кончик носа. В этот момент где-то внутри отеля послышался шум, и дверь, резко дёрнувшись, отворилась сама по себе. Хелла лукаво глянула в темноту:

– Я никогда не знаю, осмелюсь ли войти туда.

Она посмотрела на меня.

– Ну что? Хочешь чего-нибудь выпить у меня до того, как вернёшься к друзьям?

– Ну да.

Мы вошли на цыпочках в отель, тихонько притворив за собою дверь. Я, наконец нащупал minuterie, [148] Выключатель с реле времени. и тусклый жёлтый свет разлился над нами. Тут раздался совершенно нечленораздельный крик, обращенный к нам, и Хелла выкрикнула в ответ свою фамилию, стараясь произнести её на французский лад. Пока мы поднимались по лестнице, свет выключился, и мы начали хихикать, как дети. Мы не могли найти выключатель ни на одной из лестничных площадок, и не знаю, почему это нас так рассмешило, но мы, цепляясь друг за друга, покатывались со смеху всю дорогу до номера Хеллы на последнем этаже.

– Расскажи мне о Джованни, – попросила она немного позже, когда мы, лёжа в кровати, наблюдали, как чёрная ночь напирала на её плотные белые шторы. – Он меня заинтересовал.

– Довольно бестактно говорить об этом сейчас, – сказал я. – И какого чёрта он так тебя заинтересовал?

– Я имею в виду, кто он такой? О чём он думает? И откуда у него такое лицо?

– А что у него с лицом?

– Ничего. Он очень красивый на самом деле. Но у него в лице есть что-то такое как бы старомодное.

– Спи давай, – сказал я. – Ерунду несёшь.

– А как ты его встретил?

– Ну, в баре во время ночной пьянки, среди множества других людей.

– А Жак там был?

– Не помню. Думаю, да. Кажется, он познакомился с Джованни в тот же вечер.

– А почему ты пошёл к нему жить?

– Я же говорил тебе. У меня не было ни гроша, а у него была эта комната…

– Но это не могло быть единственной причиной.

– Ну значит, – сказал я, – он мне понравился.

– А теперь он тебе больше не нравится?

– Джованни мне очень симпатичен. Сегодня ты видела его не в лучшей форме, но вообще он очень хороший человек.

Я рассмеялся. Под прикрытием ночи, поощрённый близостью Хеллы и своим собственным телом, защищенный беспечным тоном своего голоса, я добавил:

– По-своему я даже люблю его. Правда.

– Кажется, он находит странной твою манеру демонстрировать это.

– Ну, знаешь, здесь люди ведут себя не так, как мы. Для них гораздо важнее манеры. Ничего не поделаешь. Я просто не умею всего этого.

– Да, – сказала она глубокомысленно, – я это заметила.

– Что заметила?

– Парни здесь совершенно не стесняются демонстрировать свою близость. Сначала это шокирует. Потом начинаешь думать, что это даже хорошо.

– Это и есть хорошо, – сказал я.

– Знаешь, мне кажется, мы должны пригласить Джованни на ужин или что-нибудь такое в один из этих дней. В конце концов он как бы спас тебя.