Джеймс Болдуин - Комната Джованни

– Ох, – сказал он, всплеснув руками ладонями вперёд в знак шутливого смирения, – я поеду туда, куда поедешь ты. Я не отношусь к Парижу так пристрастно, как ты вдруг стал. И никогда его особенно не любил.

– Может, – начал я, едва понимая, что говорю, – мы могли бы отправиться в деревню. Или в Испанию.

– А, – откликнулся он, – ты скучаешь по своей любовнице.

Я был и виноват, и раздражён, полон любви и боли. Мне хотелось его ударить и сжать его в своих объятиях.

– Это не причина, чтобы ехать в Испанию, – сказал я угрюмо. – Мне просто хочется увидеть эту страну, вот и всё. Здесь всё так дорого.

– Ладно, – просиял он, – поедем в Испанию. Может быть, она напомнит мне Италию.

– А может, тебе больше хочется в Италию? Хотел бы ты съездить домой?

Он улыбнулся:

– Не думаю, что у меня там остался дом… Нет, не хочу в Италию. Наверно, по тем же причинам тебя не тянет в Штаты.

– Но я поеду в Штаты, – вырвалось у меня.

Он взглянул на меня.

– Я хочу сказать, что когда-нибудь туда поеду.

– Когда-нибудь… Всё плохое обязательно случится – когда-нибудь.

– А почему это плохо?

Он улыбнулся:

– Потому что ты поедешь домой лишь для того, чтобы увидеть, что это больше не дом. Тогда тебе действительно станет не по себе. Пока ты здесь, можно думать: «Когда-нибудь я поеду домой».

Он покрутил мне палец и улыбнулся.

– N'est-ce pas?

– Неоспоримая логика, – ответил я. – Ты хочешь сказать, что у меня есть дом до тех пор, пока я туда не еду?

Он рассмеялся:

– А что, разве не так? У тебя нет дома, пока ты не уехал, а потом когда покинешь его, то уже не можешь вернуться назад.

– Кажется, я уже слышал эту песенку.

– Ах да ? – сказал Джованни. – И услышишь её, конечно, ещё не раз. Это одна из тех песенок, которые кто-то где-то всегда будет петь.

Мы встали из-за столика и медленно зашагали.

– А что будет, – спросил я праздным тоном, – если заткнуть уши?

Он хранил молчание довольно долго. Потом сказал:

– Иногда ты напоминаешь мне того, кто хочет попасть в тюрьму, чтобы не угодить под машину.

– Это, – ответил я резко, – скорее подходит к тебе, чем ко мне!

– Что ты хочешь сказать?

– Я говорю о комнате, об этой мерзкой комнате. Почему ты похоронил себя в ней так надолго?

– Похоронил себя? Прости, mon cher Américain, но Париж это не Нью-Йорк, и он не набит дворцами для таких парней, как я. Думаешь, мне следовало бы жить скорее в Версале?

– Но должны же быть, должны быть другие комнаты.

– Mais ça ne manque pas, les chambres. [133] Их хватает, комнат ( фр .). Мир полон комнат – просторных комнат, маленьких комнат, круглых комнат и квадратных, комнат высоких и низких – любых комнат! В какой комнате ты бы хотел поселить Джованни? Сколько, ты думаешь, заняло у меня времени найти эту комнату? И с каких пор, с каких пор, – он остановился и ткнул меня пальцем в грудь, – ты так ненавидишь эту комнату? С каких пор? Со вчерашнего дня или с самого качала? Dis-moi. [134] Скажи мне ( фр .).

Посмотрев на него, я запнулся.

– Я не ненавижу её. Я… я не хотел тебя огорчить.

Он уронил руки. Глаза у него расширились. Он засмеялся:

– Огорчить меня? Теперь я тебе чужой, раз ты говоришь со мной так, с такой американской вежливостью.

– Я только хотел сказать, малыш, что мне хотелось бы оттуда уехать.

– Можем уехать. Завтра! Давай переберёмся в отель. Ты этого хочешь? Le Crillon peut-être? [135] В «Крийон», может быть? ( фр .) (Дорогой отель на площади Согласия).

Я молча вздохнул, и мы пошли дальше.

– Я знаю, – взорвался он через мгновение, – знаю! Ты хочешь уехать из Парижа, хочешь уехать из моей комнаты, а?! У тебя нет сердца. Comme tu es méchant! [136] Какой ты недобрый! ( фр .).

– Ты не понимаешь меня, – сказал я. – Не понимаешь.

Он угрюмо улыбнулся сам себе:

– J'espère bien. [137] Очень надеюсь ( фр .).

Позже, когда мы вернулись в комнату и принялись складывать в мешок вынутые из стены кирпичи, он спросил меня:

– Эта твоя девушка… Ты слышал о ней что-нибудь в последнее время?

– В последнее время ничего, – ответил я, не поднимая глаз. – Но она может теперь появиться в Париже в любой момент.

Он встал. Он стоял посредине комнаты, под самой лампочкой, и смотрел на меня. Я тоже встал, слегка улыбаясь, но в то же время чего-то смутно испугавшись.

– Viens m'embrasser, [138] Поцелуй меня ( фр .). – сказал он.

Я отдавал себе отчёт в том, что у него в руке кирпич, так же как и у меня. Было по-настоящему похоже на то, что, если я не подойду, мы забьём друг друга этими кирпичами насмерть.