Дмитрий Петровский - Роман с автоматом

Он пробормотал что-то в ответ.

– Ничего не понятно, – жаловалась Сюзанна со смехом, – как обычно и бывает. Кажется, начало еще не скоро. Смотришь город?

– Да… Немножко смотрю. Langweilig, – он коротко засмеялся.

Сюзанна рассмеялась тоже.

– Может, выпьем кофе? – спросил он.

– Пошли!

В этот день народу было много, и я только успевал приносить новые блюда. Из уличной жары люди ломились в черную прохладу, платили большие деньги за возможность поесть в темноте. Над столами поднимался пар, холод напитков, потные облака. Как мячики, разговоры летали по углам.

– Жарко. Берлин в такую жару невыносим. Пора уезжать.

– При тактой погоде хорошо пить Rose. Впрочем, здесь хорошая температура.

– Ах, так удивительно! Есть в темноте – это они хорошо придумали. Необычно.

– Всякой херни уже столько придумано – не перечесть. Денег всем хочется, всем надо.

– И вот, вчера, представь себе, нахожу у себя в ящике… Стол на четверых, двое мужчин, двое женщин. Мужчина не толстый, но высокий и плотный, при приближении крепко пахнущий козлом. Другой – более водянистый, почти прозрачный, вокруг глаз угадывались круги очков. Я разлил вино, запоминая моих посетителей, чтобы потом снова найти их.

В последние дни я работал много и с удовольствием. С тем большим удовольствием, что после нашей поездки на море что-то изменилось. Может, изменились мы.

Мы ходили по магазинам. У меня появились новые ботинки, штаны с длинными бороздками во всю длину – можно водить ногтем, сверху-вниз, снизу вверх.

– Не грызи ногти! – говорила она.

Я не замечал, что грызу ногти. Теперь стараюсь не грызть, и правда – чего-то не хватает.

Еще у меня теперь есть мобильный телефон – странная зверушка, которая дрожит, когда звонит она, или когда зверушка хочет есть – тогда дрожит по-другому. Втыкаю в розетку, отыскиваю маленькую дырочку, вставить провод – и ток бежит по проводу, провод слегка нагревается от бега. Еще телефон умеет заливаться какими-то ублюдочными мелодиями. Я спрашивал ее, нельзя ли, чтобы он просто звонил, звонком, как обычно это делают телефонные аппараты. Она смеялась, тыкала в кнопки – и телефон замолчал, и когда звонит она, чтобы сказать, что опаздывает, я чувствую только его вздрагивание – из кармана, к бедру, по плечу, параллельно пробегающей по спине теплой змейке. Больше никто не знает моего номера.

– У тебя появилась девушка? – спрашивала Аннет на работе.

Я отмахивался:

– Что ты, какая у меня девушка?

А может, изменился Берлин. Когда мы вернулись назад, город корчился под грузом облаков и проливного дождя, самолет при посадке мотало так, что я чуть не потерял сознание. В городе капли падали на не успевший остыть асфальт, теплая вода бежала под ногами. В аэропорт из самолета мы шли по гудящему, дышащему резиной коридору, и через каждые три шага в нем стояли неподвижные, безмолвные люди. В руках они держали до боли знакомое нечто, что я знал только в единственном экземпляре, теперь же, чувствуя его размноженным, терялся.

– Автоматчики, охрана, – говорила она, – ждут терактов.

Люди с оружием остались на периферии сознания, их запахи – приглушенное кисловатое дыхание, военная форма, водянистый пот, машинное масло – снились мне потом, и иногда я чувствовал их на улице, оборачиваясь и понимая, что ошибся. В ресторане я об этом забывал. А иногда, прислонившись на темной половине к стенке и тихо стоя за спинами людей, сам чувствовал себя таким же автоматчиком.

– Послушай, зачем? У тебя есть машина. Совершенно прелестная машинка, а? Я знаю, да, у Сабины «Mini Cooper», и что? Какое тебе дело? Лучше поедем сегодня ко мне, купим шампанского. Я закажу торт. Ну, дорогая?

Низенький толстый мужчина за угловым столиком увещевал слабым, захлебывающимся голосом. Потеющая под густым слоем косметики женщина молчала, тяжело дыша, рука ее лежала на руке мужчины, которая периодически вспыхивала ярким огнем, дергалась и пыталась вырваться, а длинные пальцы женщины, наоборот, холодели от напряжения. Длинными ногтями женщина драла руку собеседника, сладострастно щипала ее, задыхаясь, как после длинного подъема в гору.

– Херовая здесь еда, – услышал я из-за другого столика, и вздрогнул. Говорили по-русски.

– Да брось! Еда как еда, не выпендривайся. В этом ресторане, говорят, Путин ел. Когда еще в Германии работал. По телеку видел.

– Путин, выходит так, везде был. Только и слышишь про него: Путин то, Путин се…

Я побежал на кухню, забирать готовые блюда.