Дмитрий Петровский - Дорогая, я дома

© Д. Петровский, 2018

© ИД «Флюид ФриФлай», 2018

© П. Лосев, оформление, 2018

Он стоит за дверью, я чувствую его, я знаю – эта сволочь сейчас войдет.

Я – Кира Назарова, Вильхельмштрассе 7, 10969 Берлин – Центральный район. Бывшая девочка по вызову, псевдоним – Леди Кира, рост 176 (если с каблуками), 25 лет (по анкете на нашем сайте – уже который год), грудь 4 (увеличенная), волосы огненно-рыжие (свои). Предпочтения: доминирование, воспитание раба, унижения, флагелляция, оральный секс (активный), страпон, фут-фетиш, бут-фетиш (поклонение обуви), золотой дождь (выдача). Я не понимаю, почему эта цепь защелкнулась именно на моей руке.

А она оказалась на моем запястье, когда я впервые проснулась в этом подвале. В тот момент я не знала, что проснулась, мне казалось, я сплю дальше. Раскалывалась голова, тошнило, и хотелось пить.

– Цепь сделана так, что ты не сможешь подойти к двери близко, – говорил глухой мужской голос по-немецки. – Не пытайся бороться со мной: даже если убьешь меня, ты не выйдешь. Замок на двери с кодом, код знаю только я, но даже если узнаешь его – ты не дотянешься до кнопок. Ключ от твоей цепи наверху, я никогда не беру его с собой.

И еще что-то, похожее на ролевую игру, как будто сейчас мой ход и я должна его поправить, потому что это моя роль, – и еще надо обсудить обращение – «госпожа» и кодовое слово, по произнесении которого игру следует прекратить.

Но такого слова не было, это выяснилось позже – и, когда я поняла, что и игры не было тоже, я в первый раз бросилась на мерзостного старика. Но он просто отступил на шаг, а мою руку рвануло назад – цепь натянулась и зазвенела.

– Я никогда не ударю тебя, никогда не заставлю делать то, что ты не хочешь, – сказал он мне тогда, – более того, я попытаюсь выполнить все, что ты захочешь, – только скажи.

– Выпустите меня отсюда, – попросила я.

Он пожал плечами. Тогда он был выше и стройней, а голова была седой лишь наполовину.

– Боюсь, это единственное, что я не могу сделать. Еда в холодильнике, – и он указал на какой-то совсем древний агрегат в углу комнаты, малиново-красного цвета ящик с ручками как у старых машин и с полуотбитой надписью «Bosch». – Я приду позже.

Если вдуматься, если отбросить мою профессию, о которой знали очень немногие, а из друзей вообще никто, то я простая русская девчонка, таких много. Не уверена, что вы узнали бы меня на улице, когда я выходила как есть, без нарисованного лица и прически, построенной, как когда-то строили дворцы. Я жила одна, любила пить вино, покупать красивую одежду, ходить по клубам. Я встречалась с парнями, ни с кем – долго, ни с кем – серьезно, у меня был аккаунт в фейсбуке, и еще анонимный – в твиттере. Кто-то мог, пожалуй, сказать, что я одинока. Но значит, он ничего, понимаете, ничего не знает об одиночестве, об изоляции, о заключении. О том, о чем я тоже надеялась никогда не узнать.

Стены и потолок затянуты черной бархатной тканью, старинная мебель, как во дворце, а под потолком – люстра, похожая на маленькую крону золотого дерева, с которой свисают листья – подвески. Перегородка, до нее мне еще хватало цепи, зайти за нее – уже нет, но если отойти в противоположный угол, то можно было увидеть сплетение труб, масляные баки, стрелки как на паровых машинах и краны – отопительный котел. Возле перегородки стояло пианино, которое потом оказалось клавесином, или верджинелом. На стенах – фотопортреты незнакомых мне мужчины и женщины, остальные маленькие картинки в темных рамках – тонкие гравюры на желтоватой бумаге, изображающие разные цветы, снизу, почерком, каким уже давно никто не пишет, – латинские названия этих цветов. В общем, обычная старомодная комната при обычных обстоятельствах и до ужаса страшная – если ты просыпаешься в ней так, как проснулась я, потому что понимаешь, что владелец ее как минимум безумен.