Джеми Аттенберг - Время повзрослеть

Я посетила художественную выставку. Это была персональная выставка моего друга Мэттью. Какое-то время я с ним встречалась, когда мы учились в университете и я еще была художником или, по крайней мере, стремилась им стать — художником по профессии, но это было тринадцать лет назад, и, что бы мы тогда собой ни представляли, мы изменились.

Мэттью — до нелепости высокий, около двух с половиной метров ростом, худой, хрупкий и к тому же растяпа. Его творчество отражает одновременно его взгляд на мир с высоты деревьев и его мрачный темперамент: на его картинах часто представлен вид сверху на центры, дыры, черные глубины.

«Ты в порядке?» — хочется спросить каждый раз, когда я вижу его работу, но это грубый вопрос для художника, если только ты не его родственник, и даже в этом случае он не будет воспринят положительно.

В галерее я заметила, что на картинах нет круглых красных стикеров, а это значило, что он ничего не продал. О, Мэттью! Я решила что-нибудь купить. Все-таки я взрослая женщина, работающая в американской корпорации. Я уже давно погасила кредит за колледж, живу в дешевой квартире, и у меня есть деньги на сберегательном счете. Я могу купить картину, если захочу. Выбрала я изображение темной ямы, создававшее иллюзию погружения. На самом деле она была довольно-таки искусно написана. Внизу нарисован маленький ярко-белый круг. Жизнь на дне ямы. Я дала свою кредитную карточку собственнику галереи. «Теперь я человек, который покупает предметы искусства, — подумала я. — Вместо того, чтобы создавать их».

Через десять минут мы с Мэттью стояли перед галереей с двумя чуть теплыми бутылками пива в руках.

— Ты хорошо выглядишь, — отметил он.

— Ты тоже, — ответила я.

Мы чокнулись бутылками, радуясь этому факту. Мы стареем, но еще не состарились.

Я спросила, доволен ли он выставкой.

— Ну, ты единственный человек, который что-то купил, — сказал он. — Благодаря чему я еще месяц смогу оставаться на плаву, так что спасибо тебе большое. Но этого хватит только на квартиру, мастерскую я уже не потяну, поэтому, думаю, придется избавиться от нее. Упс. Еще и мой сосед съехал на прошлых выходных, и сам факт, что мне сорок и я жил с соседом, говорит о целом комплексе проблем. А еще я до сих пор не выплатил кредит за учебу.

— Но сегодня пришло так много людей, — пыталась поддержать его я. — На твою выставку.

— Только ради сплетен и халявного пива.

— Я пришла, чтобы увидеть тебя и твое творчество, — сказала я. — Это пиво для меня ничего не значит, слышишь? Ничего.

— Вот поэтому ты мой самый любимый человек во всем мире, — соврал он, а потом поцеловал меня.

Я думаю, что он сам от себя такого не ожидал и не знал, почему это сделал. Он шагнул назад, его зрачки расширились, глаза округлились, он взмахнул руками, и капли пива взлетели в воздух. Вся череда событий застала меня врасплох. Но мне нравится чувствовать себя выбитой из колеи. Так что мы с ним переспали.

И, как ни странно, это был нежный, милый и медленный пляжный секс на Вест-Кост, которым занимались два человека из семидесятых. Все части его тела были в рабочем состоянии, как и мои. Он надолго застыл во мне, пока я лежала и тяжело дышала, а потом уткнулся головой в мою грудь и произнес: «Ммм». В конце он двигался резко, и мне это нравилось. Я закричала.

— Ты такая громкая, — дразнил он меня после того, как мы закончили.

— Это потому, что мне было больно, — ответила я, не подумав.

— О господи, я сделал тебе больно?

— Мне больно здесь, — сказала я и похлопала себя по груди. — Все в порядке, я привыкла.

Он тут же обнял меня.

Его квартира — руины, везде разбросаны его вещи, на полу пятна краски, книжные полки покрыты пылью. На мгновение я задумалась, как бы я отнеслась к этой грязи через какое-то время. Но сейчас я, наоборот, испытывала облегчение: у меня была своя грязь дома. Мы оба выросли, но не повзрослели, и я не чувствовала необходимости быть кем-то, кем я не являюсь.

Утром я задержалась дольше, чем планировала, потому что мы мило беседовали о его племяннице, которая подавала надежды в искусстве.

— Она лучше, чем я был в ее годы, — сказал он.

Мэттью провожал меня до поезда, мы остановились, чтобы выпить кофе, и он даже не предложил заплатить за меня, напротив, я предложила заплатить за него. Почему бы и нет? Он стоил так мало, что не стоил почти ничего.

— И не говори, что я не сделала для тебя ничего хорошего, — сказала я.