Софья Рон - Пережить фараона

Шла острая борьба за арабские голоса. Из-за нового закона приверженцы национального лагеря оказались вне игры, и удельный вес арабских голосов необычайно возрос. Пелер рассчитывал на поддержку Арафата. Армон обещал арабам автономию в Галилее. Давид Леви не сомневался, что ему, выходцу из Марокко, не составит затруднений найти с арабами общий язык.

После первого тура претендентов осталось двое. Харид получил не то шесть, не то восемь процентов голосов, и примерно столько же получил Пелер. Арабы не оправдали его ожиданий. Неизвестно, какими соображениями руководствовался Арафат, возможно, он просто не симпатизировал этому хитрому польскому еврею, так или иначе, израильские арабы получили распоряжение голосовать за Армона.

Арабские голоса обеспечили Армону перевес и во втором, решающем туре, и вскоре новый премьер-министр уже победоносно улыбался с телеэкрана. Харид, как и предполагалось, потребовал портфель министра иностранных дел. В противном случае, угрожал он, получивший 30 мандатов блок МЕРЕЦ не поддержит новое правительство.

Теперь, когда Ликуд оказался вне закона, Армон не особенно боялся оппозиции. В Кнессете у него было твердое большинство, и внешнеполитическую линию он собирался определять сам. С другой стороны, не стоило ссориться с таким прожженным политиканом, как Харид. И Армон сделал неожиданный и вместе с тем тонко рассчитанный ход — предложил Хариду пост президента страны. Представительная, почетная и вместе с тем безвредная должность. Харид согласился. В газетах писали, что он уже стар, что у него не осталось прежнего упорства и энергии, раз он готов удовлетвориться регалиями вместо реальной власти. Давид Леви обиделся в очередной раз: он считал, что Армон должен был предложить стать президентом ему, а не Хариду, потому что он набрал на выборах 35 процентов голосов, а Харид всего восемь. — Это пощечина всем выходцам из восточных общин, — заявил Давид Леви и вскоре исчез со сцены. В прессе промелькнуло сообщение, что оскорбленный лидер сефардов принял предложение короля Марокко стать одним из его советников — и очень умно сделал, как выяснилось впоследствии.

Хаим Армон на первой же пресс-конференции клятвенно подтвердил свою верность мирному процессу и пообещал, что палестинское государство будет создано в течение года. — Как только будет достигнут мир, — добавил он, — мы займемся государственными и общественными структурами. В Израиле многое нужно изменить. Но прежде всего необходимо было возобновить прерванные в связи с избирательной кампанией переговоры, и Армон пригласил Арафата в Иерусалим. Арафат поздравил нового главу правительства с победой на выборах, но сказал, что в Иерусалим не поедет, потому что это ниже его достоинства — ступать по оккупированной сионистами палестинской земле. Встреча была назначена в Газе.

Для Армона, полного радужных надежд, это была первая после вступления в должность поездка за границу, но она оказалась последней. Молодой премьер-министр не успел насладиться даже церемонией торжественных проводов в аэропорту. Всего в нескольких километрах от Иерусалима грузовик, груженный бетоном, неожиданно выехал из-за поворота на встречную полосу и перегородил дорогу правительственной процессии. Первая машина, в которой сидел новый министр иностранных дел Авром Берг, на полной скорости врезалась в грузовик. Все пассажиры были убиты на месте. Водитель Армона резко затормозил, потерял управление, и новенькая вольво перевернулась и рухнула в пропасть. Премьер-министр был доставлен в безнадежном состоянии в больницу Хадасса Эйн Карем. Он умер, не приходя в сознание, через несколько часов.

Оптимисты из национального лагеря начали было надеяться на возврат к временам всеобщего избирательного права, но, как всегда, оказалось, что оснований рассчитывать на перемены нет и не будет. О новых выборах никто даже не заикнулся. В прессе гадали, кому поручит президент формирование правительства. Называли разные имена, выдвигали самые смелые предположения. Президент хранил молчание и загадочно улыбался. Кого прочили в премьер-министры, Яаков теперь уже не помнил.

Кончилось все как-то очень внезапно. Летним иерусалимским утром, когда в доме еще приятная прохлада и даже хочется погреться в лучах мягкого солнца, Яаков поднял трис — и замер у окна. Было уже около семи, но улицы Кирьят Моше как будто вымерли. Несколько джипов медленно двигались по направлению к гостинице Сонеста. А возле дома, на скамейках в скверике, расположился армейский патруль.