Софья Рон: Пережить фараона

Уже потом, из обрывочных разговоров и совершенно непонятных поначалу объяснений, Яакову удалось воссоздать картину событий. Оказывается, четвертый месяц шла война, а они здесь, в Нецарим-2, ничего не знали. Асад к тому времени полностью подчинил себе Ливан, и только узкая полоска земли, именуемая израильско-палестинской конфедерацией, отделяла теперь Великую Сирию от ее давнего соперника — Египта. Было очевидно, что тот, кто очистит Иерусалим от неверных, сможет с полным основанием претендовать на лидерство в регионе, и Асад двинул войска на юг. На Западе сразу поняли, что на этот раз исход войны предрешен. Американские военные наблюдатели, заблаговременно размещенные на Голанах, разумеется, даже не пытались остановить сирийцев. Асад, впрочем, разрешил им вылететь в Вашингтон. Туда же в спешном порядке прибыл Йоси Вейлин, занимавший в то время пост министра иностранных дел. По официальной версии, он явился просить помощи, но все понимали, что возвращаться ему, скорее всего, будет некуда. Асад, правда, не спешил. Сирийские войска продвигались медленно, избегая прямых столкновений. Похоже, их все еще страшил миф о непобедимой израильской армии. Пока что они осваивались на севере, и на Запад уже просачивались сведения о зверствах сирийцев в киббуцах Верхней Галилеи. В ООН подняли вопрос о размещении беженцев из Израиля. Но на третий месяц в ходе войны неожиданно произошел перелом. Командующий северным округом генерал Бен Шимон, отступая к югу, повернул в долину Иордана, взял Йерихо, и, пока Арафат в очередной раз спасался бегством, укрепился в горах Шомрона и оттуда атаковал сирийцев. Король Хусейн закрыл доступ в Иорданию, и два с лишним миллиона арабов Иудеи и Шомрона в панике ринулись к сирийской границе. Пока Асад расчищал путь, сирийская армия оказалась отрезанной, посланная с запозданием авиация не помогла, и генерал Бен Шимон двинулся по направлению к Дамаску, предоставив западным военным специалистам гадать, каким же это непостижимым образом истекающий кровью еврейский Давид снова одолел победоносного арабского Голиафа.

Госсекретарь США вылетел в Иерусалим, чтобы добиться соглашения о прекращении огня. Харид уже заявил, что готов подписать соглашение немедленно, но самолет госсекретаря почему-то приземлился в Каире. Когда Харид понял, что произошло, было уже поздно. Генерал Бен-Шимон подошел к Иерусалиму, без всяких препятствий вступил в город, и вскоре резиденцию Харида окружила разъяренная толпа, требуя немедленной расправы. Американцы не вмешивались. Война кончилась, Сирии ничто не угрожало. — Народ Израиля решит свою судьбу путем демократических выборов, — заявил госсекретарь и вернулся в Вашингтон. Харид, впрочем, остался в живых и содержался теперь под арестом.

Все это Яаков узнал гораздо позже, а в то утро понятно было только одно: кончился этот пятилетний кошмар, больше не будет сирены по утрам, изнуряющей работы под палящим солнцем, грубых окриков, перемежающихся арабскими ругательствами и искаженным (как объяснил ему в свое время Зеэв) русским матом. Ничего этого больше не будет. Они свободны.

После обеда (салат, курица с макаронами, компот на десерт, — они и думать забыли, что в армии так вкусно кормят) Яакову объяснили, что отправки в Иерусалим придется ждать еще несколько часов, а пока он может собрать свои вещи, погулять и отдохнуть перед дорогой.

Это было странное ощущение — просто прогуливаться по территории лагеря. Обычный солнечный зимний день, хочется даже снять куртку. Вокруг солдаты и Нецарим-2 кажется огромной армейской базой. Яакову на минуту представилось, что он в милуим, сегодня последний день, и нужно только дождаться машины домой в Иерусалим.

Видимо, их караван находился недалеко от ограды, потому что Яаков вскоре вышел на пустырь. Здесь он еще не бывал, на работу их обычно выводили через главные ворота. Проволочную ограду уже успели повалить, и теперь по пустырю бродили заключенные, ожидавшие, как и он, отправки домой. Среди них попадались женщины, тоже в одежде цвета хаки. Там, за пустырем, был женский лагерь. Яаков пересек пустырь и оказался у такой же поваленной проволочной ограды.

Этого не могло произойти, потому что такое бывает только в плохих американских фильмах. Фильмов этих, впрочем, Яаков не смотрел, но знал, что в жизни такого быть не может, и поэтому в первый момент решил, что ему показалось, просто внешнее сходство, больше ничего. Но, тем не менее, она стояла напротив, молодая женщина с коротко остриженными каштановыми волосами и накинутой на плечи курткой, которая была ей явно велика. Яаков шагнул навстречу и почувствовал, как что-то колючее, пропоров подошву ботинка, вонзилось ему в ногу.