Анатолий Жуков - Голова в облаках (Повесть четвертая, последняя)

Радостные аплодисменты провожали Веткина до его стула в предпоследнем ряду. Так дружно, сердечно ему никогда не хлопали.

И Сеня смутился, дрогнул.

— Иван Никитич, заступитесь! — попросил сидящего рядом Балагурова. — Вы же поддерживали, обещали похлопотать…

Балагуров улыбнулся и встал.

— Должен откровенно сказать, товарищи: если не вдаваться в техническую и экономическую стороны этой магистрали, то я всей душой за проект Семена Петровича. Чем он мне нравится? Направлением мысли, ее социально-философским устремлением. Он ищет единую общую дорогу, причем такую, которая бы объединяла людей, обеспечивала их успешную работу, служила безопасным транспортом, не наносила бы вреда окружающей природе и так далее. Как отвечает проект этим поискам? Положительно, товарищи. Хотя, конечно, замечания инженера Веткина серьезны и мы не можем их не учитывать. А кроме них, надо думать, будут и другие замечания.

И сел на свое место, заговорщицки подмигнув Межову: мол, посмотрим теперь, в какую сторону потечет обсуждение.

Слова попросил Анатолий Ручьев. Сказал кратко, вдохновенно, как бывший комсомольский вожак:

— От всей души приветствую изобретение механической грузо-пассажирской магистрали и сердечно поздравляю изобретателя с большой творческой удачей. От души желаю, чтобы это детище нашего знаменитого земляка быстрее выбралось из чертежных пеленок, встало на ноги практической разработки и выросло в ту живую прекрасную магистраль, о которой доходчиво и ярко рассказал ее творец!

Он с таким воодушевлением захлопал в ладоши, что его невольно поддержали все, Феня уронила на пол свои сверток, а Балагуров победно подмигнул Межову, пожавшему тяжелыми плечами. Подмигнул и приобнял смущенного от похвал Сеню.

Но рано они радовались. После Ручьева за поддержку проекта высказалось только двое: директор средней школы Мигунов и Вера Анатольевна. Мигунова тревожило увлечение школьников мопедами и мотоциклами, мешающее учебе весной и осенью, а Вера Анатольевна рассчитывала, что магистраль обеспечит ей своевременный подвоз концентратов на ферму и доставку людей на работу. А то приходят кто как, полчаса-час позже за опоздание не считают.

Дальше пошла критика. Сперва, правда, демагогическая, ставящая под подозрение автора и его право на такое изобретение и изобретательство вообще.

— Мне странно слышать, — сказал прокурор Огольцов с места, любовно тронув большим и указательным пальцами тонкие усики, — что кому-то может не нравиться наша существующая дорога. Оглянитесь назад и посмотрите вперед: отцы нам оставили грунтовую, гужевую, грязную, а у нас сейчас асфальтовое шоссе и не карюхи какие-нибудь, а стремительные «Волги» и «Москвичи» с моторами по семьдесят — девяносто лошадиных сил.

— А везут они сколько? — не стерпел Сеня, вскакивая. — Везут они вас одного, живым весом тяжести пятьдесят килограмм. И это семьдесят железных лошадей!

Не надо бы невеликому ростом Сене говорить о пятидесяти килограммах усатенького Огольцова, потому что был тот еще невзрачнее Сени и воспринял его обмолвку как оскорбление.

— Откуда у вас такая масштабность, гражданин изобретатель?

— Товарищ! — поправил Межов. — Что ты его как подсудимого…

— Хорошо: пусть — товарищ. — И схватил Сеню взглядом, прищурил один глаз, прицелился: — Почему вам, товарищ изобретатель, хочется облагодетельствовать непременно весь народ района, области, страны? Откуда такая гордыня, такое преувеличенное представление о своих способностях, о праве покровительствовать другим? А вы спросили, хочет ли народ нашего района и области быть облагодетельствован вами?

В зале протестующее зашумели, Феня приготовилась защищать Сеню, Межов стучал карандашом по столу, но Огольцов напористо продолжал:

— Может, вы и для всего человечества намерены что-то изобрести?

— Хорошо бы. — Сеня мечтательно вздохнул.

— Слышите! Такое заявление можно объяснить только, непомерным тщеславием и явной переоценкой своих возможностей. Ведь этот человек не имеет даже среднего специального образования, он едва окончил девять классов вечерней школы рабочей молодежи. Причем уже в пятьдесят с лишним лет. Я не считаю нужным вдаваться в подробности его так называемого проекта и не думаю, что его вообще нужно обсуждать, хотя товарищ Веткин, специалист уважаемого учреждения, и старался тут с серьезной критикой. Я думаю, и проект и его автор стоят ниже самой снисходительной критики.