Вадим Панов - Отражение

Которых видят дети и кошки.

Известие о том, что неподалеку от их дома бродят настоящие привидения, стало у Нюты и Николая темой вечера. Сначала они подначивали друг друга, делая вид, что не особенно поверили в услышанное, потом заговорили серьезно, припоминая все подобные истории, когда-либо слышанные или прочитанные, а закончилось тем, что Нюта долго не могла уснуть, ворочалась до двух ночи, потом затихла, но часто вздрагивала, стонала во сне, поднялась за час до будильника, в половине шестого и больше не ложилась. Таврин, разумеется, встал вместе с подругой, и начало трудовой недели оказалось безнадежно испорченным.

Весь день Николай был заторможенным, напутал с отчетом за прошлую неделю, получил нагоняй от начальника отдела, едва не забыл кредитку в кафе, а в довершение всего опрокинул на себя стакан газировки. Учитывая перечисленное, домой Таврин возвращался в дурном настроении, поминая недобрым словом всех городских сумасшедших, особенно рыжих, особенно – в рабочих комбинезонах, а подъезжая к гаражам, заметил возле будки сторожа полицейскую машину и сказал себе, что иначе и быть не могло: этот день не мог закончиться просто так.

Таврин остановил свою «Субару» у ворот, подошел к толпящимся мужикам, поздоровался и поинтересовался случившимся. Не то чтобы ему это было интересно, но Николай понимал, что нужно «становиться своим» в новом окружении, показать, что ему небезразлично происходящее, то есть дышать проблемами коллектива.

И коллектив принял новичка вполне дружелюбно.

– У Ваньки зимнюю резину утащили, – сообщил Костян, владелец пятидесятого бокса, вследствие чего носил кличку «Полтинник».

– Днем? – удивился Таврин.

– Ночью ворота закрыты и по территории кобели бегают, – напомнил Костян. – Днем, конечно, подгадали момент ворюги.

– У Ванька бокс угловой, – степенно произнес «Михал Петрович из заводского дома»: так его тут звали, а почему – Николай забывал спросить. – Они замок сорвали, резину вынули и через забор покидали. Ищи теперь концы – все одно не найдешь.

– Найдут, – уверенно возразил Костян. – Сейчас им Ермолай кино покажет, и найдут.

– Кино? – заинтересовался Николай.

– Ага. – Полтинник махнул рукой на угол будки: – Мы же все на видео пишем, даже ночью.

Таврин, разумеется, видел развешенные повсюду видеокамеры, кроме того, о них с гордостью поведал Председатель при продаже бокса, но Николай был далек от мысли считать их серьезным подспорьем при расследовании кражи. По опыту знал, что качество съемки таких устройств вызывает даже не критику – слезы, да и какую запись способен снять с аппаратуры неведомый «Ермолай»? Выросший «почти в центре» Таврин был снобом и искренне верил, что грамотного человека таким именем не назовут.

В общем, Николай не сомневался, что зимняя резина Ванька улетела навсегда, но поделиться с коллективом своими мыслями не успел: вышедший из будки полицейский оглядел мужиков и, отвечая на вопросительные взгляды, сообщил:

– Серега-Тракторист учудил.

Мужики загомонили, а Костян повернулся к «новенькому» Таврину и объяснил:

– Тракторист – наркоман здешний. Видать, совсем скрутило дурака, что к своим полез.

Раз парень местный, хорошо знакомый большинству жителей «старого» района, то вопрос можно считать закрытым: его, действительно, могли опознать на записи любого качества. Но ведь могли и просто «увидеть» его на записи любого качества. Посмотрели на неясную фигуру, прикинули, на кого похож подозреваемый, выбрали наркомана и «назначили» виноватым. Возможно? Возможно. Полицейским лишний висяк не нужен, а то, что резину не найдут, так объяснение готово: наркоман ведь! Продал.

Все эти соображения заставили Таврина, который считал себя приверженцем либеральных взглядов и воспитывался с привкусом недоверия к органам правопорядка, зайти в сторожку и попросить посмотреть запись.

Неожиданная просьба вызвала у Председателя ожидаемое недоумение:

– Зачем?

Но Николай понимал, что ему обязательно зададут этот вопрос, и заранее придумал ответ:

– Вы говорили, что видеонаблюдение у нас отличное, хочу убедиться.

– Ну, убедись, пока не выключили, – хмыкнул Председатель и кивнул на мониторы: – Подходи, убеждайся.

Таврин воспользовался приглашением, прильнул к экранам и… и пережил короткий, но весьма сильный шок – он увидел «кино» высочайшего качества. Картинка оказалась настолько четкой, что лицо вора читалось без всякого труда.