Олег Нестеров - Юбка

Все заулыбались.

Вальтер еле сдерживался:

– Лени, давай начистоту. Ты достигаешь своей свободы очень просто: всеми силами пытаешься показать, что фюрер твой любовник. Делаешь все, чтобы ни у кого никаких вопросов по этому поводу не возникало. Тогда уж честнее было бы спать с ним, а не имитировать взаимную нежность на глазах окружающих, – Вальтер оглядел своих друзей и подвел итог: – Лени, нет проблем. Поедем и сделаем. Только называй меня теперь, пожалуйста, Зигги.

– А меня Иги, – улыбнулся Эрик. – Я сделаю себе под левым соском татуировку игуаны и буду выступать по пояс голым. Лени, только пусть мне выдадут самые громкие в мире барабаны!

Неожиданно позвонил Георг.

– Лени, привет. У меня к тебе вопрос.

– Наконец-то и у тебя ко мне возник вопрос. А то все Эрик отдувается.

– Скажи, а как ты разбиралась с отснятым материалом для «Олимпии»? Я имею в виду, как ты сумела в нем не потонуть? Наверняка пленок там были километры.

– Не то слово, Георг. Четыреста тысяч метров.

– Ты понимаешь, когда мы начнем фиксировать свои музыкальные… погружения, у нас будут множиться записи, сплошные куски, по часу, по полтора. И будет их наверняка немало. Придется ведь все это отслушивать, каким-то образом классифицировать, присваивать метки и пытаться из сильных частей что-то монтировать. А уже потом, может быть, брать этот смонтированный кусок как беловой эскиз и, как ты говоришь, пропуская через голову, переигрывать заново, создавая готовую песню. Мало этого, мы же должны будем потом играть все на сцене!

– Я поступала очень просто, Георг. Каждому виду спорта присваивала индекс, вместе с открытием—закрытием и прологом их было порядка ста. А потом уже я внутри каждого индекса присваивала номера каждой сцене. Плюс у меня была система цветов. Для несмонтированного материала я использовала оранжевые коробки, для сокращений – зеленые, для резервных сцен коробки были синего цвета, а для брака – черные. Смонтированный материал я складывала в красные коробки. Георг, благодаря этому я сэкономила массу времени. Монтаж каждой сцены я держала в голове, вообще, там у меня был весь фильм целиком. Когда-то давно я давала монтировать отдельные фрагменты на сторону, но потом зареклась. Если хочешь получить результат, все пропускай через себя. Желаю не потеряться в красоте. И не сойти с ума.

– Ты завтра уезжаешь?

– Георг, все до последнего момента под вопросом.

– Почему?

– Французские прокатчики потребовали вырезать все сцены с Гитлером и некоторые – с немецкими спортсменами-победителями.

– Туда ему и дорога.

– Нет, Георг, это как раз к тому, о чем мы недавно говорили. Если уж Геббельс не смог заставить меня вырезать негра Джесси Оуэнса, то французам я точно не по зубам. Сами же в немецком приветствии руки тянули, когда по стадиону шли, вся их команда. А теперь голову морочат.

– И что теперь?

– Поеду, на месте разберусь. Год назад в Париже «Триумф воли» прошел на ура. Что за год изменилось-то?

– Кое-что изменилось, Лени. И еще изменится. Как вчера уже точно не будет. Ну ладно, приедешь, выходи на связь. Она у нас будет только почтовая, как я и думал. Даже с близкими.

– Потерпите, Георг, это же не навечно. Я за вас болею. Вернусь в конце лета. Потом – Америка.

– Когда-нибудь и у нас будет Америка.

Лени почувствовала, что он улыбается.

С французскими прокатчиками Лени решила вопрос в самый последний момент. Она все отстояла, за исключением небольшой сцены с Гитлером. Ее отговаривали приходить на премьеру, опасаясь провокаций.

Лени не послушалась. На первый, пробный показ на Елисейских Полях она прошла в зал инкогнито, в черных очках. Все билеты были проданы, и старушка-билетерша принесла ей банкетку. Фильм принимали на ура. Особенно Лени поразило то, что каждый раз, когда на экране возникал Гитлер, в зале раздавались аплодисменты. Потом была официальная премьера, все шло превосходно, и картина получила много восторженной прессы.

В Бельгии на премьеру пришел король Леопольд III, и Лени пришлось даже вспоминать книксен, чтобы приветствовать его придворным поклоном. И опять триумф, и опять восторги прессы, и опять неожиданная реакция зала на Гитлера.

В Дании король Кристиан Х, в Швеции Густав V Адольф, в Норвегии король Хокон VII – везде аудиенции, приемы и овации. Во всем турне ее сопровождала мать. Наконец-то среди знакомых Лени появлялись достойные, на ее взгляд, люди.