Олег Нестеров - Юбка

– Макс, не поверишь, ко мне спустили на веревке скрипача, он висел, бедный, и играл Пятую симфонию Бетховена. Дай бог, если я слышала половину его нот. – Лени улыбнулась. – А у меня ведь с вами не первый опыт. Я танцевала перед оркестром в восемьдесят человек, и они под меня играли.

– Это когда ты была танцовщицей?

– Нет, когда синхронизировали музыку с изображением на «Триумфе воли». Виндт, композитор, встал за дирижерский пульт, и все было хорошо до того момента, пока не пошли марширующие колонны. В Нюрнберге это была довольно большая часть действия, колонны маршировали бесконечно, и все под один и тот же марш. Но снимали мы их с четырех камер. А тогда ведь каждый оператор крутил ручку своей камеры как вздумается, это сейчас везде электромоторы стоят. Ну и получилось, что идет большой смонтированный кусок, а колонны маршируют в разном ритме! Виндт бился с оркестром целый день – стараясь попасть своей музыкой в картинку. Бесполезно – от плана к плану ритм плывет, и в итоге ничего не собирается. Он бросил дирижерскую палочку, и за пульт встала я. Я ведь знала каждую склейку, где было замедление, где ускорение.

– И ты что – дирижировала?

– Нет, я просто танцевала. А оркестр сопровождал мой танец.

– Эру дирижеров сменит эра барабанщиков, – серьезно сказал Эрик.

Лени подвозила Вальтера, он жил в Митте, на Линиенштрассе – улице, бесконечно уводящей вправо. Почти всю дорогу они молчали. Когда подъехали, Лени сказала:

– Вальтер, у нас есть только один шанс быть рядом всю жизнь. Оставить все как есть. Любовницей я твоей становиться не хочу, я никогда не была чьей-то любовницей. Не привыкла с кем-то делить своих мужчин. Другие варианты, о которых я тебе говорила, трагичные, да и зыбкие – кто знает, как все повернется года через два. К тому же я старше тебя на пять лет. Не могу представить – мне шестьдесят, а тебе всего лишь пятьдесят пять!

– Глупости. Тебе будет восемьдесят, ну и мне почти восемьдесят. Но не сорок же! Лени, оставить все как есть – это не значит быть вместе. Когда-то все мы встречались почти каждый день, теперь ты пропадаешь по полгода. Про тебя и так говорят, что ты женское воплощение Казановы. Опять будут бесконечные романы с операторами, горнолыжниками, альпинистами, спортсменами – и при этом я должен считать, что «мы вместе»?!

– Вальтер, давай честно, ведь только ты можешь разрешить эту ситуацию. Иди уж до конца! И во всем, понимаешь меня?

На Лени вновь нахлынуло чувство, испытанное час назад в бюро.

– Вы же открыли то, чего еще не было! Я не знаю, почему выбраны именно вы. До вас ведь путешественники добирались до этой земли поодиночке. И привозили людям столько, сколько могли увезти. Вальтер, вас четверо, и вы увидите больше! А ты отворачиваешь штурвал в сторону.

Она вышла из машины и открыла ему дверь.

– Вальтер, я не люблю делать вещи наполовину… Я ненавижу, когда наполовину!

Рождество она встречала в Санкт-Морице, в изящном шале Фритца фон Опеля, первого мужа ее рыжеволосой подружки Марго. Компанию им троим составил режиссер Йозеф фон Штернберг, приехавший ненадолго из Голливуда. Для Лени он был и крестным отцом, и ангелом-хранителем одновременно.

– Джо, мне так не хватает тебя! Ты один из самых чудесных людей, которые мне когда-либо встречались! – Лени крепко его обняла. – Ну что, говори честно, удастся ли нам, наконец, вместе поработать?

– Ду-Ду, – так экзотично он ее называл, – ты когда-нибудь обязательно сыграешь в моем фильме! Давай, отдаем все долги – дорабатываем все свои проекты и что-то придумываем. Если, конечно, не будет войны.

– Войны? – удивилась Лени. – С какой стати?

Они вошли в гостиную, и она представила его своим друзьям:

– Это тот самый человек, который десять лет назад меня многому научил!

– Но сначала завернул с порога, – улыбнулся Штернбергер. На его открытом, почти детском лице особенно трогательно смотрелись старомодные усы. – Тогда Лени каким-то чудом отыскала меня в Бабельсберге, в недрах киностудии UFA. Мы уже месяц расписывали с Генрихом Манном сценарий «Голубого Ангела», и нам было вообще ни до чего, поэтому разговор получился короткий. Не знаю, что заставило меня вновь подойти к двери и назначить незнакомой девушке свидание.

– А я догадываюсь, – сказала Марго.

– И он пригласил меня в гостиничный ресторан «Бристоль», где мы ели говядину с хреном, – засмеялась Лени. – Представляю, что Джо тогда про меня подумал. Но я всегда действую просто, когда хочу с кем-то познакомиться. К чему условности, если мне по-настоящему интересен какой-то человек.