Владимир Зарев - Разруха

Для Бояна масонский жест согнутых в локтях рук с поднятыми ладонями или знак пальцами стали совсем привычными, почти повседневными. Кто был этот кузен Генерала, небрежно продемонстрировавший «братское» приветствие? Вполне возможно, что он его знал, что они встречались на заседаниях Ложи, однако какова была его реальная власть? Вопросы множились, засыпали его лавиной, вертелись у него в уме, но приходилось откладывать их «на потом» — торги «Святого Николы» отнимали все его время и силы. Разумеется, Магдалина ничего не знала об этой совершенно тайной, сокровенной части его жизни. И слава богу. Он виновато посмотрел на нее.

Она поднялась, обняла его и взглянула в глаза. Магдалина была остолбеняюще красивой, ее губы влажно блестели, в глазах дрожали слезы.

— Кто этот генерал? — озабоченно спросила Магдалина.

— Если хочешь, привези Пеппи, — он испугался сам себя и торопливо уточнил: — Пусть у нас погостит.

— Кто этот генерал с большой буквы?

— Один давний знакомый, идеалист и фанатик… из министерства, — неохотно ответил Боян.

— Я спрашиваю, не откуда ты его знаешь, а кто он такой?

— Его уже нет, Генерал мертв, — он почти кричал, — если этот наглец позвонит еще раз, скажи ему именно это… Генерал мертв!

— Он позвонит, — ответила Магдалина и снова погрузилась в свое одиночество.

Все-таки он прислушался к здравому совету Магдалины и согласился на встречу, которую Илиян Пашев упорно предлагал ему вот уже несколько месяцев. Встреча состоялась в отеле «Шератон». Они сидели за столиком вдвоем. Взаимным расположением здесь и не пахло. Как некогда господин Мюллер, Боян заказал себе салат-латук, порцию французских сыров и минеральную воду без газа. Илиян выбрал только диетическую семгу и кофе. Они улыбались друг другу, но без тени симпатии.

— Я давно ждал этой встречи, — Пашев не прикасался к еде, лишь маленькими глотками попивал кофе.

— Я тоже, — соврал Боян.

Обменялись сигарами. Закурили. Издалека донесся визгливый женский смех.

— Мы должны были встретиться, — на интеллигентном лице Пашева лежал отпечаток грусти, очки в тонкой золотой оправе придавали ему профессорский вид. У Бояна возникло чувство, что его собеседник так много знает обо всех вообще и о нем в частности, что их разговор заведомо бессмыслен.

— Да, мы просто не имеем права разминуться на этом отрезке жизненного пути, — согласился он.

— Мы с тобой схожи больше, чем это необходимо.

— Действительно схожи, — согласился Боян.

— И мешаем друг другу… я ведь не слишком сгущаю краски, правда?

— Так и есть, — подтвердил Боян.

— Глупо мешать друг другу, если можно договориться и все разделить.

— Даже деньги, — уточнил Боян.

— Да, даже деньги, — улыбнулся Пашев, — раздели их, с кем нужно, и властвуй.

— И делить лучше на двоих, чем на троих или пятерых.

— Лучше на двоих. Я устал, Боян… — он смял салфетку и бросил ее рядом с тарелкой с семгой, к которой так и не притронулся, — устал тебя ждать.

— Я тоже…

Они скрестили взгляды. И никто не отвел свой в сторону. Помолчали, словно взвешивая каждое сказанное слово. Боян доел французские сыры. Илиян заказал еще кофе, на этот раз без кофеина.

— Сам знаешь… бизнесом заниматься все трудней, круг возможностей сужается, — он выдохнул сигарный дым. — Я попытал счастья в Америке… Америка меня просто выплюнула.

— Деньги делаются в Америке, — проронил Боян.

— Да, в Америке деньги разумны, — согласился Илиян, словно прочитав его мысли. — Там скучно, я бы даже сказал, невозможно скучно.

— В Европе тоже скучно, — поддержал его мысль Боян. — Поэтому глупо мешать друг другу… станет еще скучней.

— Хорошо это или плохо, но мы просто не можем друг без друга, — Пашев помолчал, давая ему время осмыслить сказанное и понять его значение.

— Ты прав, другого выхода нет, жизнь связала нас, как сиамских близнецов, — серьезно ответил Боян. — Но они живут трудно и недолго. Их ждет неизбежный конец.

— Мы с тобой — не единое целое, и никогда им не будем, — грусть в глазах Пашева просто пронзила его, — вот что я хотел сегодня тебе втолковать, мы настолько разные, что не можем не походить друг на друга.

— Настолько разные, что похожи, — эхом откликнулся Боян. — И в этом наша сила?

— Да, в этом наша сила. Моя и твоя. Наша. Ты человек прозорливый… мы должны помогать друг другу, — он запнулся, подыскивая точные слова, а может, просто сказал все, что хотел, но тут же добавил: — Если случайно мне понадобится помощь, если вдруг случится что-то непредвиденное, ты мне поможешь?