Илья Бояшов - Армада

Адмирал бесновался. Угроза, неотвратимо надвигающаяся на замиренную было Армаду, была пострашнее бунта и пьянства вместе взятых. Против неповиновения существовала морская пехота, спиртное должно было рано или поздно закончиться, но что делать с полным отсутствием женщин в условиях, когда масса зверела не по дням, а по часам – этого Адмирал со всей своей уже налаживающейся машиной подавления не знал. Бессилие довело старикана до состояния перманентного, раскаленного бешенства. Страшные сцены возникали перед его глазами. Самые верные нукеры в любой момент могли взбунтоваться и сделаться хуже зомби. Тем более, люди из свиты уже доносили о тайных занятиях Главного штурмана в ванной перед зеркалом. Сведения были полностью достоверны – в доказательство показали видеопленку. Скверна проникла в сердцевину власти, а вот этого Адмирал потерпеть не мог!

– Вы негодяй! – визжал он, то и дело подбегая к бледному Главному штурману, стоящему впереди почтительно притихшей свиты. – Вы занимаетесь рукоблудием!

Штурман стойко выдержал удар.

– Да, мой Адмирал, – спокойно согласился он. – У меня нет времени хихикать и стонать над порно в Главном посту Управления (намек на Главного электронщика). Или похотливо почитывать грязные книжонки (все знали о пристрастии к подобному чтиву Первого флаг-офицера). Я не наряжаюсь по ночам в перешитое из простыней женское платье (Метеоролог побледнел и несколько отступил назад)… Я всего себя отдаю служению вам и нашему теперешнему отечеству и не боюсь признаться в единственном, увы, неизбежном грехе.

– Если б была возможность, я бы вас женил! – брызгал слюной Адмирал. – Женил бы на похотливой, подлой, разнузданной потаскухе!

– Увы, мой Адмирал! Вся беда в том, что возможности такой попросту нет, – печально отвечал Штурман. – Нет ни одной, самой отвратительной, пусть даже горбатой, крючконосой, безгрудой проститутки. В этом главное несчастье. Я еще могу тихо грешить в ванной, но что прикажете делать мичманам и капитан-лейтенантам, не говоря уже о матросах? Они вот-вот взорвутся. Возня на «Отвратительном» покажется цветочками!

Главный Психолог, по долгу службы первый проникшийся тем ужасом, который всех ожидает, если природе не будет дан немедленный выход, предложил тотчас приступить к производству заменителей из силикона, ваты, тряпья, и вообще всего, что только попадется под руки.

– Как вы намереваетесь осуществить идею? – насмешливо бросил ему Главный энергетик. – Открыть цеха по производству силиконовых дам?

Флаг-офицеры обрушились на интендантов:

– Вы захватили с собой даже виолончели и соски! Какого дьявола не смогли позаботиться о самом необходимом?

– Интендантство не знало, что дело обернется именно так! – резонно защищал честь мундира Главный интендант. – Речь шла всего о двух, трех неделях плавания…

– После чего надувные женщины были бы уже не нужны, – ядовито закончил Главврач, присутствующий при этой отвратительной сцене. – Конечно, Интендант, вы прежде всего позаботились о гробах! Вот пусть теперь личный состав и спит с этими корытами. Советую вам набить их ватой!

Всего этого было достаточно, чтобы Сам обрушился на ни в чем не повинного Главного интенданта.

– Мразь! – кричал он, наступая на служаку с поднятыми кулаками. – Вор! Негодяй в шелковых чулках! Я повешу вас на ограждении моего мостика! Вон! Вон отсюда! Я припомню вам эти виолончели…

Интендант, бледный, но не теряющий прежнего достоинства, медленно удалился, сказав при этом Главному механику:

– Какой великий человек, а так дурно воспитан.

– Не верю я этому подлецу Жюлю Верну, – прошептал начитанный командир «Чуда» командиру «Бешеного». – Не могли Пинкроф и вся его гоп-компания прожить чуть ли не пятнадцать лет на клочке суши без женской задницы.

– Нам будет не прожить и пяти, – грустно отвечал товарищ. – Из всех моих отъявленных негодяев лишь один лама может ни о чем не беспокоиться. Честное слово, завидую этому узкоглазому самой черной завистью.

Адмиралу было решительно не до литературы. Ему донесли, что задумались даже морские пехотинцы.

Надвигающаяся катастрофа разрулилась самым внезапным и ошеломляющим образом.

С недавнего времени Нельсон приказал отставить ежедневные разведывательные полеты. Локаторы включались, скорее, для профилактики. Однако не додумались отменить бесполезный пост на марсе фок-мачты флагманского линкора. По-прежнему, двадцать четыре часа в сутки, сменяя друг друга каждые восемь часов, на невероятной высоте болтались вахтенные с допотопными дедушкиными биноклями. Именно в тот день, когда адмиральский совет раскалился до предела, пытаясь разрешить неразрешимое, ибо обстановка самым недвусмысленным образом выходила из-под контроля, на мостике появился шатающийся и бледный лейтенант – впередсмотрящий, один из тех, кого забыли на потерянном посту. Его не могли не пропустить к Самому, ибо потрескавшиеся губы его, после того как воцарилось молчание, прошептали неслыханное: