– На пристань придёте? Сегодня в девять…
Они, конечно, пришли, тут же растворившись в толпе, освещённой огнями причалившего теплохода. Огни змеились по тёмной воде к другому, утонувшему в сумраке, берегу, по листве осокоря, нависавшего над толпой, по лицам – тревожно-праздничным, с выражением недоумения, какое бывает, когда неизвестно, какие ещё сюрпризы таят в себе пришедшие перемены. Здесь были математик Григорий Михайлович, химик Порфирий Никитович и даже Нина Николаевна, что-то говорившая плачущим голосом Бессонову, цепко держа его за отворот куртки.
Их в конце концов оттеснил заведующий роно Занделов. Прижав соломенную шляпу к груди, Василий Прокопьевич сетовал на «кадровый удар», наносимый Бессоновым своим отъездом, на три вакансии, которые неизвестно как теперь заполнять (третья – завуч русской школы, ведь Афанасьев, не явившийся на пристань по известным обстоятельствам, отбывает завтра автобусом в Кишинёв, на новое место работы).
Но в искренних сетованиях заведующего роно время от времени, помимо его воли, пробивалась ликующая нотка, ибо с отъездом Бессонова и Афанасьева прекращался утомивший Занделова конфликт. (О нём в приватной беседе с товарищем Федоренко, первым секретарём РК КПСС, угощаясь с ним молодым вином на веранде своего дома, Василий Прокопьевич выразился примерно так: «Как же мне надоела эта их гражданская война!»)
Наконец за кормой задрожавшего теплохода закипело, убрали сходни, и борт с Бессоновым, державшим за руку сына, с Лучией Ивановной, чью шею обрамляла трепетавшая на ночном ветру пёстрая косынка, стал отодвигаться от заполненного людьми настила олонештской пристани, обнажая дегтярно-чёрную взбаламученную воду с пляшущими по ней огненными зигзагами.
Бессонов, всматриваясь в толпу, пытаясь разглядеть оттеснённых учителями мальчишек, махнул им всем свободной рукой. Носовой прожектор мазнул полосой света по стволу осокоря и примкнутой к нему шлюпке, выровнялся, осветив фарватер движения, и теплоход, дав протяжный гудок, набрал скорость, качнув шлюпку прощальной волной.
11 Лучше упасть и разбиться
…Вернувшись с пристани, Витька застал в доме другие предотъездные хлопоты. Мать в спальне упаковывала новый отцов чемодан, отец же за столом большой комнаты, в очках, недовольно щурясь, изучал какие-то квитанции.
Он повернулся к сыну и, взглянув на него поверх очков, спросил:
– Ну что, проводил?
Интонация была спокойная, покровительственно-насмешливая.
– И не я один.
Витька запальчиво перечислил всех, кого разглядел на причале.
– Не хватало оркестра, – добавил отец улыбаясь.
– Да, не хватало! – упрямился Витька, взвинченный проводами Бессонова, без которого и он, да и вся их «команда» с трудом представляли себе свою жизнь.
– Да ты сядь, успокойся, – миролюбиво предложил отец.
– Пить охота. – Витька вышел на кухню, звякнул кружкой, вернулся. Сел, закинув ногу на ногу, сцепив на груди руки. Поза защиты.
– Только, пожалуйста, без резкостей, – предупредила мать в открытую дверь спальни. – А то ещё разругаетесь перед отъездом.
– Извини, Анна, но тебе лучше бы закрыть дверь. У нас мужской разговор.
«Откуда у отца такое железобетонное спокойствие?» – удивился Витька. И – странная вежливость. Входит в новую роль? Уже нащупал какую-то точку опоры там, куда едет? Да ведь неизвестно ещё, что из его затеи получится.
– Я тут, пока по кишинёвским кабинетам мотался, – вздохнул отец, – попутно думал обо всей этой истории с Бессоновым. Почему он вас, мальчишек, приворожил. Дело тут не простое…
– Ещё бы! – Витька покачивал ногой, усмехаясь. – Он же, как ты мне зимой сказал, владеет «шпионскими приёмами»!
– Ну ладно. Я тогда неудачно пошутил. Надо ж было тебя хоть как-то предостеречь.
– От чего?
– От болезни. Причём – заразной. Это такое состояние, когда человек воспринимает жизнь не полностью, усечённо. А значит – искажает её в своём представлении. Вот ты и твои друзья так видите жизнь. Но вам простительно, вы подростки. С годами это должно пройти. А вот у Бессонова не прошло, поэтому он вам, недотёпам, так близок. А в его возрасте это уже болезнь, причём, боюсь, неизлечимая.
– Ты ему просто завидуешь…
Отец снял очки и, кинув их на кипу недосмотренных квитанций, помотал всклокоченной головой:
– Ты неисправим… Заладил… Да знаешь ли ты, что и там, в пединституте, он довольно скоро себе шею свернёт… Как такому можно завидовать?!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу