Глория Му - Вернуться по следам

– Тебе бы все шуточки, – раздраженно сказала мама. – А что мы теперь с этой тварью будем делать? А кормить чем?

– Со мной? – тихо спросила я. – Так я не много ем…

Отчим совсем зашелся от смеха, а мама расстроилась:

– Шуты. Змеи ядовитые. И вообще, Гло. Тебе что-то натрепал мальчишка, а ты и поверила. А вдруг наврал? И никто не собирался убивать собаку?

– Ну, ма, – обиделась я, – ну я дура, да? Он правда сидел на короткой цепи – а это бессмысленно. Если бы я была вор, – я смутилась, – обычный вор… я бы легко прошла мимо пса, куда мне надо. И покормить его никто вчера не приехал… и воды в миске не было… А было жарко, тут от жажды одной свихнешься… Видно было, что плюнули на собаку, понимаешь?

– Все равно, – мама сердилась все больше, – мы не можем его оставить. Нас пять человек в квартире. И кот, – добавила она воинственно. – И мы пса твоего не прокормим – он огромный же. Ты совсем не думаешь, что делаешь…

– Рубец, – быстро сказала я, – как папа готовил, я умею. И у меня есть деньги, я же работаю, мам, мне хватит…

– Рубец, ф-фу, – скривилась мама. – Работает она… Нет.

– Мам, на неделю всего, а потом я его на конюшню отведу…

– Так сегодня и отведи.

Я испуганно замахала руками:

– Что ты, мама, нельзя его сейчас… Он вон злющий, нервный – битый потому что. Он там укусит кого-нибудь. А на цепь его никак нельзя… второй раз. Это все будет, конец собаке, ну, мам…

Мама забарабанила пальцами по столу.

Я решилась на отвлекающий маневр – все равно надо было сказать.

– Мам, – робко начала я, – а можно, я сегодня в школу не пойду? Нельзя пса дома оставлять сразу одного, надо выгонять его, поучить, а завтра…

– Что-о-о-о? – Мамин голос взметнулся как птица и полетел все выше и выше, до ультразвука. – Что? Школа – это святое. Ты что придумала? Да ни в коем случае…

Тут вмешался отчим:

– Ань, да отпусти ты свое маугли один раз, пусть побегает с собачкой… Ну посмотри на нее – то учеба, то тренировки, она ж уже синяя вся от этой школы, и руки как спички.

Мама не ожидала удара с фланга.

– Это не от школы, – сказала она сварливо, – это все паршивая конюшня. Их там бьют. Нет, ну ты представляешь – этот мерзавец, тренер, избивает их батогом. Ты ее не видел, да она вся вот в таких синяках. – Мама показала ладонь и завелась не на шутку. – Это же садист. Садист. Его из цирка выгнали за садизм, а эти умники подобрали – к детям. Нет, ну ты представляешь? Вот я до него доберусь, до этого вашего… как его?… Омар Оскарович…. Или Оскар Омарович? И не выговоришь, прости господи…

Я вздохнула.

– Омар Оскарович, мама. Омар Оскарович Бабаев. И во-первых, не батогом, а шамбарьером, – я говорила нарочито нудным голосом, – а во-вторых, не бьет.

Я тихо сползла с табуретки, подкралась к маме и несильно ткнула ее пальцем в бок. Мама взвизгнула и изменила позу.

– Вот видишь, мам, – назидательно сказала я, – а теперь представь, что ты – на скачущей лошади…

– Да отстань ты от меня, – отмахнулась мама.

– Ну, мам… – Надо было закрыть эту тему с побоями. – Вот представь, что я сказала тебе это словами – опусти левое плечо к бедру и прижми локоть к боку. Да, левый локоть. Это очень долго, понимаешь? Пока тренер будет это говорить, можно уже десять раз упасть и уби… сильно удариться. А шамбарьер – как указка. Ткнул в нужное место – и порядок. А ты говоришь – бьет… Да и не больно совсем, – приврала я на всякий случай.

Но мама не любила сдаваться.

– Вот заберу тебя оттуда, и будешь в музыкальную школу ходить, как все дети, – проворчала она.

Я промолчала. Я точно знала, что ни в какую музыкальную школу она меня не отдаст – после того как мама «сдала» меня в конно-спортивную, я перестала болеть. Совсем. И мама страшно боялась, что начну опять, если заберет. Это было так – просто попугать.

– Ань, ну хватит уже. – Отчим легко поцеловал маму в висок. – Пусть идет. Волколака этого дома оставлять нельзя, деда нет, он бабушку сожрет к чертовой матери. И кота твоего, ты подумала?

– А уроки на завтра? – слабо возразила мама.

– Да узнает у кого-нибудь. – И отчим незаметно сделал мне знак рукой – мол, проваливай отсюда.

Я ужом выскользнула из кухни, пробормотав:

– Спасибо, дядь Степан.

Не веря своему счастью, я закрылась в ванной, вымылась, переоделась и, пригладив мокрыми руками так и не расплетенные с вечера косы, связала их тугим узлом на затылке.

Да, у меня были косы. Не косички – косы, черт их подери, меня не стригли с пяти лет.