Глория Му - Вернуться по следам

– Видала, – усмехнулась я, потрепав собаку за ушами. – Ты у меня бое-е-ец…

– А ты что об этом думаешь, Славочка? – спросил Федор Сергеевич.

– Что? Простите, я не слушала. О чем?

– Товарищ решить не может, что ему с кавказцем делать. – То ли Федор Сергеевич устал от болтуна, то ли спросил меня из вежливости. Мне, впрочем, было все равно, и я сказала рыхлому:

– Продавайте собаку. Она вам не подходит. Не справитесь.

– Что?! – возмутился он. – Наглость какая… Наглая какая девка… Уж не знаю, Федор Сергеевич, кем она вам приходится, но вы… Ну надо же, соплюха… Сопля! Сопля зеленая!

– Слышишь, маша, ты за соплю сейчас ответишь. Налью как богатому, понял? – Дядя Жора подошел на мягких лапах, незаметно.

– Не понял… – испуганно пробормотал рыхлый.

– Язык на привязи держи, целее будешь. Так понял? Здорово, Славка. Че за дела? Теленка сторговать не можешь? А ну-ка, ну-ка… – Он наклонился, упираясь ладонями в колени, стал разглядывать Балхаша.

Обоих – пса и дядю Жору – я видела в профиль и невольно улыбнулась, отметив сходство. Крутолобые здоровяки с обманчиво сонным выражением лиц (или морд?), оба тяжелые, в теле, слишком спокойные, чтобы не представлять опасности.

– А чего? – сказал дядя Жора. – Я бы взял. Подходящий цуцик. А, Славка? Че скажешь?

– Дядь Жора, он вам не подходит.

– Нет, ну наглая, как обезъяна, – злорадно рассмеялся рыхлый.

– Никшни. Чего, Слав? Чего это не подходит?

– Кавказцы – серьезные собаки. С характером. Вы если его хоть пальцем тронете, он вам голову откусит сразу.

– Не, ну сколько можно попрекать?! Не, ну нормально? Сергеич, я тебя спрашиваю! Ну, накосорезил я, было, так я ж осознал!

– Дядь Жор…

– Молчи уже. Я ж к новой жизни переродился, другим человеком… А ты… И ты еще, волчья сиська, – обернулся он к Ричарду. – Ну че ты зыришь, я тебя трогаю?

– Отвернись, Ричард, – попросила я тихо, но Ричард не отвернулся. Дядю Жору он по-прежнему подозревал во всем и «зырил».

– Не, ну я не знаю! – продолжал голосить дядя Жора. – Гек! Гек, иди сюда!!!

Прибежал Гектор, сел рядом, поднял морду в ожидании дальнейших указаний.

– Ну скажи им, Гек, я тебя когда хоть пальцем? А? Вот свидетель. Тихо живем, скажи?

– Дядь Жора, так это – Гектор. У востоков характер совсем другой, и он же ученый пес. А этот… Он порченый, дядя Жора. У него хозяин… ну, сами видите. А кавказцев трудно… переубеждать, если они себе уже чего в голову возьмут.

– Ну… трудно… Чего это? Тебе – трудно? Кончай мне по ушам гулять. Ты ж возьмешься, научишь его? Мне подходит. Я беру.

Мы с дядей Жорой смотрели друг другу в глаза, мимодумно поглаживая каждый своего пса. Хозяин Балхаша обиделся, что на него перестали обращать внимание, и капризно сказал:

– Собака не продается.

– Да что ты? – обернулся к нему дядя Жора. – А я не гордый, я втрое плачу. Ну? – Неожиданно для всех он достал из кармана толстую пачку денег, свернутую в тугую колбасу и перетянутую черной аптечной резинкой. Сдернул резинку, поломал пачку, как колоду, расправил веером. Бумажки были фиолетовые, сплошь четвертаки.

Все уставились на деньги. Рыхлый – жадно, мы с Федор Сергеевичем – удивленно и встревоженно.

Ни один советский человек в здравом уме вот так деньгами искрить бы не стал. Понятно, уже никто не жил миллионером Корейкой, люди покупали себе всякое – дорогие магнитофоны, телевизоры, ковры, но давать повод стукнуть на себя куда следует в связи с нетрудовыми доходами (а это наверняка они и были) – нет, это было глупо.

Хозяин Балхаша сглотнул и назвал несусветную цифру.

Дядя Жора подошел к нему лениво, вразвалочку, отсчитал требуемую сумму в загодя подставленную руку, и в другой раз, и в третий. Потом отделил от пачки еще четыре купюры, плюнул, припечатал сверху. Спросил:

– В расчете?

Рыхлый кивнул.

– Славка, собачку возьми…

Я подошла, взяла поводок:

– Документы. Родословная, справки о прививках, продажу в клубе оформить.

– Завтра, – сказал уже бывший хозяин Балхаша.

– Сегодня, – сказала я. Мне не понравилось, как он стрельнул глазами в сторону. Я посмотрела на Федора Сергеевича.

– Я все проверю, Георгий Андреевич, помогу, – пообещал он.

– Ну и ладненько. Чего тянуть? Щас пойдем обмоем, конинки возьмем хорошей, – сказал дядя Жора, потирая руки.

– А… я не понимаю… Девочка у вас за главную, я вижу… Раз так… А Балхаша куда? – Рыхлый промокнул пот с лысины не первой свежести платком.

– Не кипишуй. Птичка моя мне поет, чтоб я важного чего не забыл. Славка, у тебя шизняк-то твой свободен? Заберешь пацана? – спросил дядя Жора.