Собаки не заменяют детям родителей. Родители заботятся о детях (ну уж как умеют), покровительствуют им, а собаки – универсальные существа. Они и сами – предмет заботы ребенка и в то же время кто-то, кто опекает и защищает. Может быть, это такие ангелы-хранители, специально для детей. И отнимать у ребенка его ангела глупо и жестоко, ведь он никогда не вернется. Можно вырасти и завести себе собаку, но ангелом она уже не будет. Собаки – ангелы только для детей, для взрослых они просто собаки.
– Ладно. Я пойду, – сказал Алик.
– Посиди еще, если хочешь. У тебя вон глаза красные…
– Нет. Пойду. В промзону хотел съездить, может, туда увезли? На охрану…
– Дачи еще. Самый сезон.
– Точно! Спасибо. Ну, пойду я. Давай.
Амур так и пропал. Алик все лето объезжал пригороды, но и следочка не нашел.
Месяцев через восемь он сел за пьяную драку с поножовщиной. Надо сказать, его мама никак не связала этот факт с продажей пса.
Алик ушел, и я, вытряхнув особо старательно сосновые иголки из шерсти Ричарда, поплелась с ним домой.
Дома я стащила кеды, не развязывая шнурков, покормила собаку, пошла в свою комнату, села на пол, оперлась спиной о диван, закинула голову, как сильно пьющая птица, и наконец закрыла глаза.
Ах, ничего мне не надо, и бедное сердце оглохло… Нет, не так… Как-то не так у него было…
У них оглохло сердце, у всех этих людей, вот что.
Ричард подошел, прилег рядом, положив голову мне на колени.
На губах прорезался соленый вкус. Я провела рукой по лицу, посмотрела на ладонь.
У меня часто шла кровь носом, я знала, что делать, но вставать не хотелось. Я устала.
Я сидела, шмыгала носом и вытирала кровь ладонью.
В двери повернулся ключ, я услышала стук каблучков и подумала: хорошо бы, не сейчас, хорошо бы, мама ко мне не зашла.
– Глория, ты дома?
Кеды, подумала я с досадой.
– Гло, у тебя кровь, что же ты сидишь!
Мама сбегала в ванную, принесла влажное полотенце, вытерла мне лицо и руки, запихнула по ватному тампону в ноздри. Потом принесла из кухни лед в пакете, положила мне на переносицу, села на диван, и началось:
– Ты переутомляешься. Еще собаки эти… Ну зачем, скажи, зачем? Тебе что, мало Ричарда? Ты устаешь. Ты себя убиваешь. Прямо как папочка твой полоумный, ни в чем меры не знал…
Обычно я ничего не рассказывала маме, мы были слишком разными, и это было ни к чему – только огорчу или напугаю. Но ярость или усталость всегда лишали меня осмотрительности.
Я сняла компресс, вынула тампоны из носу и сказала:
– Мама, я не устаю от собак. Я устаю от их хозяев. Они все какие-то… какие-то ленивые, бессердечные и тупые. Мне теперь кажется, что все люди – ленивые, бессердечные и тупые… Нет, я знаю, что это не так, – есть ты, есть Геша, есть Юлька… Но мне все время приходится себе об этом напоминать… Нарочно… А если не напоминаю, то думаю, что все люди… Ну, в общем… Плохо думаю обо всех людях. И от этого устаю.
Мама сползла с дивана и села рядом со мной на полу, подобрав ноги, как русалочка – хвостик. Зачем-то отряхнула мне плечо. Помолчала.
– Гло, я каждый день вижу больных людей. Много. Всяких. Из ушей у них течет, из носа, сипят, хрипят, кашляют, капризничают… Но я же не думаю, что все люди в мире – больны. Просто я врач, поэтому ко мне ходят больные. А здоровые ко мне не ходят, им не надо. И у тебя так же. Ты воспитываешь непослушных собачек. К тебе приходят люди, которые сами не справляются с воспитанием собачек. Не умеют. А те, кто умеет, к тебе не обращаются. Им не надо, они сами могут… Понимаешь, доченька?
– Да! Конечно! Мам, как же я сама не додумалась? – Туман усталости и хандры отступал, мне стало ясно. – Мам, в кого я такая дура, ну скажи?
– Зато я красивая, – надменно сказала мама и поправила прическу.
Я рассмеялась.
– Ох, мама… Я и правда глупая…
– Ты просто устала. Давай-ка вот что… Я принесу тебе теплого молока, ты выпьешь и ляжешь спать… Тебе надо выспаться. Завтра воскресенье, так что можно… Я понимаю, что ты не привыкла засыпать так рано, но ты просто полежи с закрытыми глазами, не читай. Отдохни.
И я (редчайший случай!) без возражений сделала то, что велела мне мама.
В воскресенье я проснулась раньше всех в доме, бодрой, как голодный пингвин, и веселой, как мартышка.
Поскребла по сусекам, помела по полкам и наскребла, как водится, некоторое количество денег, подхватила Ричарда, и мы поехали в книжный клуб.
Но на этот раз не за книгами.
Меня просто распирало от желания сделать маме подарок.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу