Глория Му - Вернуться по следам

Я сложила предательские руки на коленях, выпрямилась и спокойно сказала:

– Со Щукой ваш метод дрессировки не сработает. Поверьте мне. Лучше сразу пристрелите собаку, чем мучить попусту.

– Чего это не сработает? Чем это она особенная?

– Не особенная. Просто собаки разные бывают. Как люди. Есть люди сильные, которые не гнутся и не ломаются, так?

– Ну… так…

– Есть люди хитрые, которые гнутся, но не ломаются, так?

– Ну… так…

– А есть люди слабые, которые ломаются с ходу, чуть надавишь.

– Ты хочешь сказать, что она из слабаков и никакого профита от нее не будет?

– Я не сказала, что не будет пользы. Я сказала – учить лопатой бесполезно. А если по-другому дрессировать, то очень даже будет польза. Она же овчарка все-таки. Универсальность, понятливость, прекрасные рабочие качества – вот свойства этой породы. И к Щуке относится при правильном подходе.

– Ну-ну… И ты чего, могла бы ее в этот правильный оборот взять?

– Да, конечно.

– И возьмешься?

– Давайте.

– А долго это? Ну… выучить чтобы правильно?

– Месяц-два.

– Ну-у, это ж сколько двор без собаки будет…

– Так зима же. Зачем вам сейчас тут сторож?

– Мое дело – зачем.

– Хорошо, давайте посчитаем. За пару недель вы эту собаку забьете без толку, придется новую брать. Еще с недельку нового пса колотить будете – если повезет, начнет на людей кидаться. Правда, охрана не бог весть какая будет, потому как радиус действия ограниченный, но если это во внимание не брать, то что ж, вы выиграли. По времени действительно быстрее – три недели против двух месяцев.

– Чего это «не бог весть какая охрана»? – проглотил наживку дядя Жора.

– Салфетку дайте, пожалуйста.

– Обляпалась? Салфеток у меня и в заводе нету, нá полотенчик.

– Нет, спасибо. Я вам схемку одну нарисовать хочу. Может, лист бумаги есть?

Дядя Жора встал, пошарил на холодильнике, где лежал ворох старых газет, нашел какой-то конверт; у телефона, висящего на стене, отодрал карандаш с веревочки и все это молча протянул мне.

– Вот, смотрите. – Я стала быстро набрасывать план двора. – Это у вас контора с каптеркой, тут ангар для лодок и катамаранов, тут сарай или чего это, не знаю, тут собачья будка. Если собака бегает по проволоке, я могу тут пройти и тут, если тут – перелезу через забор. Если собака на цепи сидит – это вообще ерунда, пугало, она только вот до сюда достает, так? Обученной же собаке вы можете дать команду охранять двор, тогда она будет обходить его сама, по периметру, и у нее тут мышь не проскочит. И научить можно по-разному – чтобы лаяла, предупреждала вас, если кто полезет, или чтобы молча работала. И на вас опять же не станет нападать – по мне, так ужасно неудобно, если к своей же собаке подойти нельзя. Собака опять же не человек, она на посту не заснет, халтурить не станет, будет обходить участок, заглядывать во все углы.

Дядя Жора взял у меня бумажку, стал рассматривать.

– Ну, ты чисто профессор. Ишь, как все толково раскидала – и не подкопаешься. Учишься небось на одни пятерки?

– Есть такое дело.

– И чего, это она сама ходить будет, без веревки? И все делать, что я скажу?

– Точно.

– А давай! – вдруг воодушевился дядя Жора. – Раз ты говоришь – негодная псина, так ты ж в этом понимаешь, я так думаю. Бери, учи. А дорого возьмешь?

– За что? – удивилась я.

– Так за собачью науку.

– Ничего не возьму. Так научу.

– Не-не-не, Георгий Кравцов одолжениев ни от кого не принимает, так и знай.

– А кто это – Георгий Кравцов?

– Да я это, или смеешься?

– А. Ну так, дядь Жора, я же вам по-любому должна. За Дика. Так что по-честному будет – одну собаку увела, другую обучила, разве не так?

– Ох и хитрая ты лисица! Токо и я не олень. За Дика мы в расчете, я слов назад не беру, привычки такой не имею. А за Щуку… Ну, давай поглядим, что выйдет…

– О! Это вы здорово придумали. Давайте по результату решим. Так когда нам начинать? Вы тут как бываете?

– Да тут я. Каждый день. Как померла моя Таисия Алексеевна, так я и тут. Дома не могу – пусто. Эх, – дядя Жора пригорюнился, – хорошая была женщина моя Таисия Алексеевна. Не ценил я ее. Когда бы еще пожили, может, и вступил бы в разум. Только она рано померла, пятидесяти еще не было. Инсульт, шустрик, и – амба. Один я остался. Дочка медучилище закончила и на северá подалась, за мужем, а сынок… Контры у меня с сынком, хоть Таисия Алексеевна и учила их, что зазнаваться не след, а батю уважать надо, какой уж он ни есть. Хорошая была женщина. Редкая. Не овца какая-нибудь – и с мозгами, и харáктерная. Как ты вот. – И дядя Жора мне улыбнулся.