Ладислав Фукс - Мыши Наталии Моосгабр

– Что ж, госпожа Линпек, – довольно решительно сказала госпожа Кнорринг за столом и высоко подняла голову, – здесь госпожа Моосгабр. Она была у вас, выясняла и теперь скажет, что она по этому поводу думает. – И госпожа Кнорринг, посмотрев на госпожу Моосгабр, кивнула.

– Я была, – кивнула госпожа Моосгабр, она все еще едва переводила дыхание, но говорила довольно спокойно, – я была, все выяснила и теперь скажу. Под поезд вы в самом деле не бросайтесь, – сказала она госпоже Линпек, – как вы помните, один раз на перроне я вас уже отговаривала от этого, и госпожа Кральц тоже. Вы же знаете, как скрежещет поезд, сами это говорите.

– Госпожа Линпек, – сказал господин Ротт в передней двери, – под поезд вы не броситесь, похоже, вам уже лучше. Ваш обморок от одной мысли, что вы броситесь под поезд, купите себе гроб и через два дня будут ваши похороны, уже прошел. Здесь на окне мы оставляем кувшин, если вам снова станет плохо, господин Ландл мокрым платком вытрет вам лоб. Мадам, – сказал он госпоже Кнорринг за письменным столом, – позвольте мне и нашему милому глупому Кефру удалиться и подготовить для вас сведения об Обероне Фелсахе.

– Бон, – кивнула госпожа Кнорринг, – подготовьте сведения об Обероне Фелсахе и принесите. – И господа Ротт и Кефр поклонились, прошли в переднюю дверь и закрыли ее за собой.

– И я бы тоже уточнил кое-что, – отозвался господин Смирш за машинкой, – коль вы, мадам, просите госпожу Моосгабр рассказать нам обо всем, не стоит ли позвать…

– Апропо, – кивнула госпожа Кнорринг и протянула руку к ящику стола, – позовите.

Господин Ландл подошел к двери в зал ожидания и, открыв ее, позвал… и сию же минуту в канцелярию вошел блондинчик в зеленом свитерке.

– Добрый день, – сказал он и остановился у двери.

– Что ж, начнем, – сказала после минутного молчания госпожа Кнорринг, протянула руку к ящику стола, и на нем появились ноты, – начнем. Госпожа Линпек жалуется, – госпожа Кнорринг посмотрела в ноты, – что не может купить мальчику зимнее пальто, шапку и лыжи, что муж не платит ей алиментов, что этот человек исходит злобой и терзает ее и мальчика. Госпожа Моосгабр, – госпожа Кнорринг оторвала глаза от нот, – вынесите свой приговор. Вынесите его здесь перед госпожой Линпек и перед мальчиком, пусть все знают, что секретов у нас нет.

– Госпожа Моосгабр – большая специалистка, – вмешалась вдруг в разговор госпожа Линпек и ухоженными ногтями коснулась своей черной шляпы, сильно съехавшей набок. Ее голос уже не звучал столь отчаянно, и она сама не была так бледна, как поначалу, а возможно, такое впечатление создавало ее черное траурное платье, – госпожа Моосгабр посвящена во все. И в то, что я не могу купить мальчику зимнего пальто, шапки и лыж, и в то, что мой муж не платит алиментов, исходит злобой и терзает меня и мальчика, который возит по перрону тележку и продает с нее. И что к расхищению посылок он не имеет никакого отношения, что это все проделки самой Клаудингер и ее шайки и что они хотели бы втянуть в это дело мальчика. Оговорить его с расчетом на то, что он озорничает в школе. Они думают, раз он озорничает в школе, то, значит, может и воровать посылки. И госпожа Моосгабр знает, как я несчастна и как хочу броситься под поезд и купить себе гроб с венком.

– Это правда, – кивнула госпожа Моосгабр на скамье, – госпожа Линпек несчастна. Мальчик ее мучит, она хочет броситься под поезд, но я отговаривала ее от этого, так же как и наша привратница, как и господин Ротт сейчас. Я только не знала, что она хочет купить гроб с венком и что муж так терзает ее. Этого госпожа Линпек мне вроде не говорила. Но что мальчик участвовал в расхищении посылок – я не установила.

– Вот видите, – воскликнула госпожа Линпек голосом высоким, как у дрозда, и прошлась ладонью по щеке, – видите. Госпожа Моосгабр, благодарю вас за ваше решение, – воскликнула она, и глаза ее засветились, – я с первой минуты знала, что вы специалистка, и та мадам, что была с вами, мадам привратница тоже, только вы главная, тогда как она просто сопровождала вас, а это разные задачи.

– Хорошо, – кивнула госпожа Кнорринг и посмотрела в ноты, – но госпожа Моосгабр скажет нам, что она установила еще.

– Еще, – кивнула госпожа Моосгабр, – еще я установила, что у госпожи Линпек прекрасный киоск в подземке на перроне «Центральное кладбище» и что работы у нее сверх головы, люди покупают, главным образом, пиво, лимонад, часто – открытки, на которых потом пишут в подземном ресторане, где любят бывать больше, чем в подобных местах на поверхности. Мальчик… – госпожа Моосгабр на скамье повернулась к задней двери, потому что блондинчик в зеленом свитерке все еще стоял там, – он торгует на перроне с тележки после шести вечера и любит больше всего медовик. Муж не платит мадам Линпек али… он водолаз, вытаскивает из-под воды лодки, песок и другие потопленные вещи. А мадам, – госпожа Моосгабр посмотрела на госпожу Линпек, сидевшую на стуле у стены и слушавшую ее с вниманием и восторгом, – она артистка. Играла в театре, в театре… как он называется…