Александр Тарнорудер - Ночь - царство кота

Приподняв голову от подушки, морщась от света, на нее уставился Темка. Рядом из-под натянутой простыни, выглядывала Ленка. Вокруг в живописном беспорядке валялась одежда. Как в плохом анекдоте, подумала Катерина: возвращается жена из командировки, ну и далее везде… Она даже не успела рассердиться. Интересно, какие будут первые слова, действительно, как в анекдоте, или что-то новенькое.

Немая сцена затягивалась, видимо, никто не хотел начинать первым. Всем было все ясно и было очень стыдно. Катерина повернулась и так же молча зашла в салон. В бутылке действительно оказался французский коньяк. Катерина выбрала из двух бокалов тот, который почище и без следов помады, и налила половину. Она медленно опустилась на кресло и сделала большой глоток, самый большой, на какой только была способна. Из спальни послышались звуки и шорох и надеваемой одежды. Первым показался Артем в своих старых шортах и без майки.

— Чемодан занеси! — Катерина сделала резкий жест головой, — он там, за дверью.

Темка с явным облегчением бросился выполнять приказание. Из-за двери спальни осторожно, как кошка, выбралась Ленка. Поначалу Катерина подумала, что на ней синяя ночная рубашка, но, приглядевшись, поняла, что это вечернее платье. Раньше Катерина такого платья у подруги не видела. «Она, что, специально для Темки его купила?» — пронеслось в голове. Вошел Артем с чемоданом.

— Выметайтесь отсюда! Оба! Видеть вас не хочу! — Катерина сделала еще один большой глоток. — Ключи оставь. Я Мишку завтра сама заберу.

Артем поднял трубку, чтобы вызвать такси, пока Ленка, не делая резких движений направлялась в сторону входной двери.

— Вот ведь, блядь! — подумала Катерина, глядя вслед подруге.

Первым поползновением было запустить изо всех сил бутылкой в закрывшуюся дверь, да сил уже не было. Слишком много событий произошло в этот чересчур длинный день. Катерина изо всех сил старалась отделить себя от действительности. По дороге к дому ей это почти что удалось. И удар, обрушившийся на нее в собственном доме пришелся уже в защитную оболочку и отскочил. Это происходило как-бы не с ней, а в каком-то сериале, из тех, что она иногда смотрела, не вникая в сюжет. Коньяк растекся по телу приятно согревая. Не то что бы августовская ночь в Израиле выдалась холодной, но все-таки…

Она обвела глазами обстановку — добралась, в конце концов, до дома. Катерина допила все, что было в бокале, пнула ногой не вовремя подвернувшийся чемодан и пошла в ванную. Побросав вещи в корзину для белья, она забралась под душ и закрыла глаза. Вода приятно ласкала напряженное тело, расслабляла, можно было стоять так бесконечно. Катерину качнуло в сторону и она вынуждена была схватиться за кран. Еще бы, подумала она, коньячок, да на красное вино, а до того, тоже коньячок. Она сделала воду похолоднее. Потом вновь погорячее. Так она стояла, постепенно приходя в себя, наслаждаясь водой и свободой. Чего-то все-же не доставало. Катерина достала из шкафчика флакон с любимым шампунем, ужасно дорогим, купленным в одном из путешествий по Европе. Катерину пленил феерический неуловимый аромат не то фиалок, не то ландышей, лаванды, хвои, степных трав. Она берегла этот шампунь для исключительных случаев. Блаженный запах, как всегда, окутал грезами, заставил глубоко вздохнуть, прикрыть глаза. Катерина опустилась в ванную, заткнула сток и… плеснула чудо-шампунь в воду.

Голова слегка кружилась, ароматная ванна окутывала, баюкала как в колыбели. Катерина слегка провела по бокам и бедрам руками и поняла, что сейчас уснет. Усилием воли она заставила себя встать. А что, подумала она, рассматривая в зеркало свое тело, еще даже очень ничего, может она, конечно, и уступает Ленке, но тоже есть на что посмотреть. Она ожидала, что будет вся кипеть злобой и ненавистью, но этого не произошло, напротив, она была очень спокойна. Катерина не представляла точно, что она предпримет утром, она просто отмахнулась от всего по принципу «утро вечера мудренее». Вытиралась она, пристально разглядывая в зеркало каждое свое движение, а вертелась она довольно разнуздано. Она вошла в спальню, и в ноздри ударил резкий, чужой и, вместе с тем, знакомый, запах. Катерина сморщилась, открыла дверь на балкон и как была, без ничего, вышла наружу. Балконы их дома ступенями выходили в вади, и увидеть ее кому-нибудь было трудно, если не считать воющих на луну шакалов и вьющейся мошкары.

Стараясь не дышать, Катерина проскочила обратно в квартиру и направилась в Мишкину комнату. Она забралась в его кровать, благо недавно купили большую, подростковую, и закрыла глаза. Сон, однако, никак не приходил. Странно, подумала она, в машине спала, как убитая, чего никогда не бывало, в ванне чуть не заснула, а в кровати — сна ни в одном глазу. Мысли всякие лезут. Она подумала, как поедет завтра в Кармиэль за Мишкой, и не смогла представить себе, что скажет Темкиным родителям. Катерина заметила, что они с некоторых пор относятся к ней с пиететом, даже несколько побаиваются. Она спросила Темку, в чем дело, но тот отшутился, сказал, не обращай внимания. Катерина потом сама догадалась: причина была в ее работе. Проведя пять лет в банке, Катерина прекрасно разбиралась во всей системе, знала ее изнутри, плавала как рыба между кораллами в любых расчетах. По работе она привыкла, что новоприбывшие, особенно старики, находятся с банками в сложных отношениях. Сколько она ни объясняла, что все просто, как дважды два, на людей прямо ступор какой-то налетает, отказываются понимать. Как она ни билась, доказывая, что нет здесь такого понятия «проценты на проценты» — ей все равно не верили, считали, что своих выгораживает. Звонили ей, однако, по поводу и без повода. Темкины старики рекламировали ее направо и налево всем знакомым и незнакомым, так что пришлось переносить разговоры на вечер, самой перезванивать, обижаются же, а то, что невозможно за всеми «консультациями» собственную работу делать, никого не волнует.