Хосе Сомоза - Дама номер 13

– Чего вы от них хотите?

Рульфо пришло в голову, что он начинает понимать эту игру в вопросы и ответы.

– Не знаю, – ответил он. – Возможно, познакомиться с ними…

Мужчина покачал головой:

– O, нет-нет. Это они желают познакомиться с вами. Работает все именно так: именно они повелевают, а мы им подчиняемся… Должен сказать, что это большая честь. Они никого так скоро к себе не допускают. Но вам они отворят дверь. Большая честь для чужака.

– А какое вы имеете к ним отношение?

– Все мы имеем к ним некоторое отношение, – ответил тот. – Правильней будет сказать так: они – во всем. Но в вашем случае я не обольщался бы: в ваших руках оказалось нечто, что принадлежит им, и они желают вернуть эту вещь. Вот так, запросто.

– Что вы хотите этим сказать? – задал вопрос Рульфо, хотя догадывался, о чем идет речь.

– Имаго.

– Фигурка, которую мы достали из аквариума?

– Естественно, а что другое может иметься в виду? Вы меня просто удивляете. – Произнося эти слова, мужчина улыбался.

Но, присмотревшись к выражению его лица, Рульфо понял, что улыбка эта вымученная – словно кто-то расположился за его спиной и держит на мушке.

– Могу я поинтересоваться, сеньор Рульфо, как вы с этой девушкой поступили с имаго?

Рульфо задумался над ответом. Он не хотел разболтать, что фигурка осталась в доме Ракели.

– Раз уж вы знаете все детали истории, почему бы вам не знать и об этом?

– Имаго должно находиться внутри тканевого чехла, под водой, – провозгласил этот господин, уклонившись от ответа, – в условиях полного устранения. Это очень важно. Верните фигурку, и все будет хорошо… Они сообщат вам, когда и где вы встретитесь. Но хочу сделать еще одно предупреждение, – продолжил он тем же ровным тоном. – На эту встречу могут прийти только вы и эта девушка, с фигуркой. Вы меня поняли, сеньор Рульфо? Оставьте своих друзей за рамками этого дела. Вопрос этот касается только вас, девушки и их. Я ясно выражаюсь?

– Да.

Рульфо содрогнулся. Откуда они знают, что он только что беседовал с Сесаром и Сусаной?

И тут господин в первый раз повернулся к Рульфо лицом и взглянул на него:

– Они пожелали, чтобы я сообщил вам, что я их однажды предал… и за это заплатила моя дочь. Меня зовут Блас Маркано Андраде, я театральный антрепренер.

И в этот момент, как будто прозвучавшие слова были оговоренным сигналом, огромный духовой оркестр из никому не видимых музыкантов озарил блеском металла сцену и одновременно зажглись ослепительные огни рампы. Из-за кулисы появился чей-то силуэт. Это была юная худенькая девушка с каштановыми волосами. Одета она была в обтягивающее фигуру трико цвета сырого мяса и на вид была лет шестнадцати-семнадцати. В чертах ее лица проглядывало легкое сходство с лицом Маркано. Приняв грациозную позу, она склонилась в приветственном поклоне, словно перед ней был полный зал.

– Она была моей дочкой, – сказал Маркано совсем другим тоном, словно ему в первый раз было позволено выразить свои чувства.

Девушка продолжала приветствовать зал и посылать в партер воздушные поцелуи, изящно сгибаясь в такт визгливому вальсу, но, пока Рульфо ее разглядывал, в голове его зародилась в высшей степени странная и при этом ужасающая уверенность.

Девушка была мертва.

Она склонялась, улыбалась, посылала воздушные поцелуи, но она была мертва.

Эта девушка уже давно умерла. Он понял это как раз в ту секунду.

Девушка закончила раскланиваться и покинула сцену, удалившись за ту же кулису, из-за которой вышла. Музыка смолкла, завершившись финальным звоном литавр, и сцена вновь погрузилась во мрак.

– Их наказания ужасны, – произнес Маркано в воцарившемся молчании. – Верните им фигурку, сеньор Рульфо.

Огни в партере стали блекнуть в тот самый момент, когда Маркано застыл в параличе, словно завод его внутреннего механизма закончился.

Рульфо встал, отыскал выход и, тяжело дыша, вышел на улицу.

Тем вечером девушка возвратилась очень поздно, процокала каблучками через двор, вставила ключ в замочную скважину, повернула его, открыла дверь и почувствовала, как сердце ее упало. В маленькой гостиной горел свет. Походный фонарик был включен, и пахло табаком, но не того сорта, который имел обыкновение курить Патрисио.

Она узнала, кто это, до того, как услышала голос:

– А я и не знал, что у тебя привычки лунатика. Жду тебя здесь уже по меньшей мере два часа.

Стоя на пороге, девушка набрала в грудь воздуха, зажмурила глаза и постаралась собраться с силами. Визит этот был жестоким сюрпризом под конец такого утомительного дня, но она знала, что клиенты могли приходить когда им вздумается.