Хосе Сомоза - Дама номер 13

Это были хорошие люди, сильные, умные.

Жаль только, что это были всего лишь люди.

Еще один странный звук. Она вновь оглянулась. Нет, ошиблась: кажется, в комнате ничего не изменилось. Тем не менее она была уверена, что слышала шлепанье маленьких босых ножек по полу.

«Не думай. Не вспоминай. Сопротивляться. Ты должна сопротивляться».

Одна мысль из того, что наговорил Рульфо за этот вечер, врезалась в ее сознание: те сны, которые посылала им Акелос. Чего она с их помощью хотела добиться?..

– Ракель.

На этот раз ошибки не было. Голос прозвучал совсем рядом с ней.

Открыла глаза и сразу ее увидела – стоит рядом, в темноте. Белокурая девочка. Бакулария. Занавеска разрисовала ее тело легкими узорами, в слабом свете отблескивал на ее груди символ – лавровая ветвь.

– Имаго уже у нас. Было там, где ты и сказала. Мы благодарим тебя за него. Теперь осталось самое важное. Кто тебе помогал?.. Почему ты обрела память?.. Кто еще из дам помогает тебе?..

– Не знаю! Оставь меня!..

Она заткнула уши, повернулась спиной и стиснула зубы. Негромкий и певучий голос тем не менее преодолел все препятствия, словно посылал слова напрямую в ее мозг:

– Ракель, чтобы открыть нам это, времени у тебя остается до следующего собрания. После того как мы уничтожим имаго Акелос, ты тоже будешь уничтожена, если не нарушишь свое молчание… А вместе с тобой будут уничтожены все, кто тебе помогает, будь они посторонние или нет.

Тишина.

Она все еще лежит лицом к стене, зажав уши руками. Через некоторое время глубоко вздыхает, набирается мужества, поворачивается и глядит в темноту. Девочка как будто испарилась. На мгновенье Ракель закрывает глаза, пытаясь успокоиться, и в эту секунду снова слышит голос – другой:

– Мама.

Уже не Бакулария стоит перед ней.

Он выглядит точно так, каким она видела его в последний раз: еще живой, извивающийся под воздействием стиха святого Хуана де ла Круса, насаженный на этот кол, подобно только что добытому на охоте зверю. Но теперь он смотрит на нее и улыбается. Улыбка эта – как если бы безумие обрело лицо ребенка.

– Они хотят, чтобы я сказал тебе, что с вами поступят гораздо хуже, чем со мной, мама…

Она знает, что это всего лишь галлюцинация (он мертв), но не может не чувствовать ужаса.

– Гораздо хуже, мама. Увидишь…

И тогда все взорвалось.

алого оттенка

Бальестерос прибежал раньше Рульфо. Хоть он и думал, что это не более чем кошмар, но готовился к любым сюрпризам.

И все-таки оказался не готов увидеть то, что увидел, когда зажег свет. Рядом с кроватью стояла Хулия, одетая в тот самый костюм, который был на ней в последней, все определившей поездке в автомобиле. Голова ее, вплоть до самых бровей, представляла собой наполненный до краев сосуд.

– Эухенио. – Голос, высокий, ровный, оглушил его, словно это был крик. – Знаешь, сколько времени я умирала?.. Знаешь, сколько может умирать человек, у которого взорвался мозг?.. Они заверяют тебя, что очень скоро ты это узнаешь. На себе. Ты и представить себе не можешь, но это очень странное ощущение… Не можешь видеть… Не можешь слышать. У тебя уже ничего не работает. Ты не способен пошевелиться. Но ты полон боли. Ты весь боль. – Улыбаясь, она подошла к Бальестеросу и, приблизившись, пролила кровь из своего открытого черепа, словно через край бокала. – Чтобы чувствовать боль, мозг не нужен, ты знаешь это?.. Опыт будет очень полезным для тебя, ведь ты врач. Что угодно могу поставить на то, что ты протянешь дольше, чем я. И дольше, чем наши дети…

И тогда все взорвалось.

алого оттенка, свет

Рульфо окаменел. Крик девушки заставил его подумать, что перед ее глазами возникло нечто ужасное, но он никак не ожидал увидеть в этой комнате Сусану – на ногах, прямо перед собой, обе руки объедены до плеч.

– Есть кое-что, чего ты не знаешь, Саломон, – произнесла она тихим голосом, как будто говорить по-другому у нее уже не было сил. – Мы с Сесаром уже знаем это: жизнь не кончается со смертью. Единственное, что заканчивается, когда приходит смерть, так это счастье и разум. Мертвые – тоже живые существа, которые обезумели под землей. Это и есть самый большой секрет. Они обезумели от боли. Скоро ты станешь одним из них и узнаешь почему.

– Уходи, – еле слышно проговорил Рульфо.

– Ты узнаешь это, Саломон, – повторили губы девушки. – Раньше, чем ты рассчитываешь. А мы с Сесаром вместе порадуемся, когда ты это узнаешь. Когда узнаешь правду о мертвых…