Юрий Рогоза - Музыка для богатых

Циммершлюз был наверху один. И излучал такую беззаботность, что Никите на секунду показалось, что минуту назад, там, на морозном крыльце, он видел совсем другого человека. Но – лишь на секунду…

– Что с вами, маэстро? – весело спросил Циммершлюз. – Казенные деньги потеряли?

Вместо ответа Никита швырнул ему кейс. Швырнул специально очень низко, к ногам, но Марик ухитрился в неимоверном наклоне подхватить кейс у самого пола и тут же выпрямиться, не утратив при этом элегантности.

– Только не говорите, что мадам Полина ответила вам грубым отказом. – Он ловко раскрыл кейс, мгновенно изучил его содержимое и аккуратно закрыл. – Все равно не поверю…

– Веселишься? – так и не отдышавшись, пробормотал Никита.

– Стараюсь по мере сил… – ответил Марик, но улыбка уже сползала с его худого лица. – У тебя действительно что-то случилось?

– Случилось… – Никита вдруг почувствовал, что ему нестерпимо жарко, сорвал с плеч куртку, вытер ладонью взмокший лоб. – Но не у меня. Я все видел там, внизу…

– Ну, умеешь ты напугать, натурал-интеллигент… – Циммершлюз умело изобразил облегчение, опустился в кресло, закинув ногу за ногу, закурил. – Да, пришлось призвать к порядку одного крайне невоспитанного типа. Причем исключительно гуманными методами, ты сам видел…

– Хватит кривляться, – Никита пришел в себя и чувствовал злость, ясную и холодную, как текущая из крана вода. – Как ты мог? Она же ждет, она живет этим…

– Как все-таки насчет красного вина? – Марик потянулся через стол за бутылкой. – «Шато ле Раль» пятого года, вполне даже приличное…

– Слушай, хватит!.. – Никита сильно ударил ладонью по столу, даже не почувствовав боли.

Марик преспокойно плеснул вина в бокал и поднес его к губам.

– Никита, веди себя прилично, прошу тебя… Я понимаю, ты человек творческий, талантливый, да и воздержание тебе не на пользу…

– Ты знаешь, о чем я говорю, – Никита постарался произнести это как можно спокойнее и тверже.

– Понятия не имею, – пожал плечами Циммершлюз. – Сделай милость, объясни. Только спокойно, если можно, а то ты похож на обманутого вкладчика, который опоздал на автобус…

– Ты прогнал пришедшего к Шон старика Копейкина, – глядя прямо в черные глаза еврея, отчеканил Никита. – Избил и прогнал. Только не говори, что это был не он, его нельзя не узнать! Ты предал Шон!.. Да, конечно, она неприятная и грубая тетка, ругается матом и пьет водку, но… Ты же сам нас учил – каждый имеет право на свою главную мечту!.. Ведь учил?! И она, Шон, считает тебя своим другом! А ты… Ты… Теперь я понимаю: ты поступишь так с каждым из нас – со мной, с Витей Иконниковым, с Харалдаем!..

Марик чуть поморщился.

– Перестань, Никита, ты говоришь жестокие и несправедливые вещи…

– А ты их делаешь! – оборвал Никита. – Что хуже?!

Марик немного помолчал, задумчиво разглядывая вино в бокале.

– Знаешь, я могу все объяснить… Действительно могу. Но сейчас мне, честно говоря, очень неохота…

– Не ебет. Придется.

Марик поднял глаза, Никита крутанулся на стуле. Витек и Шон стояли рядом у лестницы.

– Причем прямо сейчас и без жидовской брехни. Понял меня?

В глазах Витька застыла холодная спокойная ярость. Шон казалась неживой – не девушка, а тряпичное чучело ведьмы.

– Зови Харалдая, – приказал ей Витек, но, не дождавшись реакции, сам громко закричал: – Харалдай!.. Харалдай!..

– Тута я, – тихий голос шамана прозвучал совсем рядом. Он вышел из темноты за стеной кухни. – Давно вже. Водою занимався…

– Ну все, обложили… – шутливо отреагировал Марик. – Сдаюсь…

– Не зубоскаль, Циммер, – процедил сквозь зубы Витек. – Не доводи до греха…

Марик перестал улыбаться, но выглядел при этом не испуганным, а непривычно грустным.

– Только пожалуйста, антисемит Витя, не бросайся на меня, ладно? Я и так уже сегодня дрался – вон Никита видел. А это так отвратительно… Не будешь?

– Посмотрим по ситуации, – жестко ответил Витек и, подойдя ближе к столу, кивнул в сторону Никиты: – Он правду сказал? Хотя что я спрашиваю? Ясное дело, правду… Ну и что теперь прикажешь с тобой сделать?

«А ведь он убьет его, – со странным спокойствием понял Никита. – Вот прямо сейчас возьмет и убьет…»

– Витя, не психуй. Пожалуйста… – тихо попросил он.

– Я про то же самое хотив сказать, – негромко согласился шаман, присевший на табурет в темном углу. – Давайте по-мирному… Як люди…

Шон за все время не пошевелилась и не издала ни звука, из-за чего казалось, что ее просто нет.