Юрий Рогоза - Музыка для богатых

– Ну да, – продолжала Полина со странной задумчивостью. – Мне кажется, люди делятся на тех, кто живет, и тех, кто выживает. А это так отвратительно. Выживать, в смысле… Я знаю, потому что сама выживаю. От одной подачки босса до другой, от одного вагона метро – до следующего… Сейчас вот – от одного чужого праздника – до другого… И так – все время, день за днем. А что будет дальше – вообще неизвестно… Жуть, да?

Пока Никита думал, что ответить, девушка снова заговорила:

– А вы живете смело и правильно… Серьезно, я ведь много думала об этом. И сейчас лишний раз убедилась. Когда вашу машину увидела…

– А при чем здесь машина? – спросил Никита.

– При том, – спокойно сказала Полина, – что на «бентли», куда бы ты ни ехал, все равно едешь от одной победы к другой. А на метро можно приехать только из дождливого понедельника в слякотный вторник… Вы только не думайте, я не жалуюсь, просто размышляю вслух. Правда, звучу, как озлобленная неудачница, сама слышу. Больше не буду, извините…

Никита не был ребенком. Он чувствовал, что сейчас ему достаточно остановить машину у обочины, включить «аварийки» и просто повернуться к девушке. И та припадет к нему, задыхаясь от благодарности и случайного мимолетного счастья. Но у его души была своя секретная таблетка от жизни – чужая жена в голубом платье, неподвижный взгляд ее влажных черных глаз из чужой толпы… Поэтому милая рыжеволосая девочка на соседнем сиденье казалась всего лишь доверчивой младшей сестренкой, подружкой по обиде на несправедливый и жестокий мир.

– Говори мне «ты», пожалуйста… – неожиданно для самого себя сказал Никита.

– Я постараюсь.

Полина отвернулась от окна и теперь смотрела прямо на него. Покраснев, Никита чуть сильнее нажал на газ, и «бентли» благодарно взревел…

…Двор, в котором они остановились, был не хуже и не лучше тысячи московских дворов – обледенелый палисад, желтые квадраты окон, бронированная дверь над разбитыми бетонными ступенями крыльца…

– Вы здесь живете? В смысле – ты здесь живешь? – спросил Никита, выйдя из машины и подавая девушке ее тяжелую сумку и зачехленные плечики.

– Снимаю квартиру, – ответила Полина. – Спасибо вам, Никита. В смысле – тебе… Слушай, ты не дашь мне номер сотового? Только не подумай ничего такого, это – для работы, сейчас тебя хотят все самые богатые клиенты…

– А у меня… нет сотового… – глупо запнувшись, ответил Никита.

Это было правдой. Последний дешевенький «Самсунг» с копейками на счету исчез вместе с проданной Циммершлюзом зеленой «микрой». Но Полина, похоже, ему не поверила.

– Да, конечно… – торопливо ответила она и виновато улыбнулась. – Извини. Спасибо тебе, ты замечательный. И – пока…

Быстро повернувшись, она взбежала на крыльцо – кто-то как раз выходил из подъезда – и исчезла за медленно закрывшимся бронещитом.

А Никиту всю обратную дорогу не покидало ощущение, что он, нарушив мимолетный завет Марика, все-таки обидел девочку, причем жестоко и незаслуженно. «Все, завтра куплю телефон», – решил он, въехав во двор, и от этой простой мысли на душе, как ни странно, стало легче.

Уже идя со стоянки к ярко освещенной двери входа с кейсом в одной руке и тяжелым синтезатором – в другой, он замер. На крыльце явно что-то происходило. А подобное в их охраняемом, как генштаб, дворе случалось нечасто. Вернее – такого не случалось никогда. Жильцы элитного небоскреба явно расстреливали всю ненависть своих закаленных душ в других местах и добирались домой обессиленно-корректными. А доносящиеся с крыльца мужские голоса были полны энергичной злобы. Никита вспомнил о лежащих в портфеле деньгах и огляделся. Но фигуры автоматчика, которая обычно маячила на расстоянии выстрела, как назло, не увидел. А через секунду это было уже неважно. Потому что Никита узнал в одном из говорящих Циммершлюза…

«Ямаху» в тяжелом футляре он осторожно поставил на расчищенный бетон стоянки и с кейсом в руке подобрался поближе к крыльцу, пригибаясь и прячась за сияющими от мороза громадами «мерседесов» и джипов. Теперь ему было видно и слышно все.

Марик был в одном костюме, словно вышел на секунду, проводить гостя до вызванного такси. Но на его вечно беззаботном лице застыла гримаса такой яростной ненависти, что Никита поразился. Напротив Марика в вызывающе дуэльной позе застыла огромная (так, во всяком случае, показалось Никите) бесформенная фигура в странном одеянии до пят и инквизиторском капюшоне. Наверное, следовало немедленно броситься на помощь другу, и Никита уже был готов сделать это, но раздавшиеся голоса снова заставили его замереть.