Юрий Рогоза - Музыка для богатых

– …А ты ему скажи, козлу недоеному, что я его папу фак и маму фак! Без всякий уважение скажи, да?.. Что? Да, билет мне Зураб уже купил, «Дельта Эйрлайнз», на пятнадцатый число… И когда я это… флай бэк, я ему нос отрежу, слушай, а свой зироу-ван-ван пусть он зазвонится в натуре, я ему его собственный зироу по любому порву, да?.. Так и скажи, только не перепутай ничего, как брата тебя прошу…

Проходя мимо, кавказец, не прерывая разговора, успел учтиво пожать руку владельцу заведения и бросить внимательный взгляд на незнакомцев. Никита почувствовал, что его начинает подташнивать от ужаса.

– Я все понял, Марик, – с улыбкой произнес Солоницер. – Думаю, у меня есть как раз то, что вам нужно… Прошу за мной!

Он широко распахнул потертую лакированную дверь и скрылся за ней.

Ватные ноги Никиты отказывались слушаться, но подлый Циммершлюз уже подталкивал его ладонью в спину, бубня что-то неуместно-радостное.

Зал – узкий и длинный – был похож на забитый посетителями вагон-ресторан неимоверных размеров, следующий по одному из самых адских маршрутов Родины. По обе стороны от узкого прохода за квадратными столиками, плотно заставленными едой и бутылками, сидели компании небритых людей в кожаных куртках и золотых цепях. Переговаривались все громко и с нездоровым возбуждением, словно после короткого победного боя. Оружие особо не прятали, видимо, здесь это было не принято. Ни одной женщины в зале Никита не увидел. Пахло потом, дорогими парфумами, шашлыком и гашишем. Поймав несколько устремленных на них, идущих по проходу, спокойно-одобрительных взглядов, Никита понял, в чем дело. Для завсегдатаев «Розы Гудермеса» они явно представляли собой очень знакомую и гармоничную картину – два высоких невозмутимых брюнета ведут маленького напуганного русского паренька куда-то, куда ему ну совершенно не хочется идти…

Когда Никите начало казаться, что у этого вагона-ресторана попросту нет конца, они подошли к точно такой же двери, с которой все начиналось. За ней оказался маленький – на три столика – отдельный зал, уютный и чистый. Дверь закрылась, и гортанные крики, сквозь которые они только что шли, превратились в едва различимый и совсем не страшный гул.

– Располагайтесь, как вам удобно, друзья, – вежливо произнес Солоницер. – Предложить вам что-нибудь?

Марик вопросительно посмотрел на Никиту, но тот лишь злобно засопел и отвернулся.

– Вот что, Лев, – Циммершлюз с видом ресторанного гурмана потер худые ладони. – Если вас не затруднит, дайте-ка нам правильной икорочки, ну а к ней – на свой вкус…

– Не продолжайте. Мне все понятно, – заговорщицки пропел хозяин и мгновенно исчез за дверью.

– Циммершлюз, – Никита с трудом сдерживал бешенство после пережитого стыда и страха. – Вы идиот!.. Я, конечно, тоже идиот, что вчера сел к вам в машину, но… это уж Микерину спасибо!..

– Кому – спасибо?.. – Марик удивленно поморщился.

– Сами знаете, кому!.. Так вот, я, конечно, всего лишь маленькое ничтожество, но я не буду вашей игрушкой, ясно?! И для своих звериных фокусов вам придется найти другого провинциального дурачка с поломанной судьбой!.. А мне скажите, сколько я должен за ночлег, – и идите к черту!..

Никита говорил и говорил, задыхаясь от обиды, а Марик даже не пытался перебить его. Лишь элегантно закурил и смотрел через стол с чуть снисходительной грустной улыбкой, которая бесила Никиту больше всего остального. Он замолчал, только когда открылась дверь и появившийся Солоницер ловко и быстро выставил на стол перед ними запотевший графинчик водки, блюдо икры на льду, пахучее желтое масло и корзинку ржаных гренок, а сам, тихо пробормотав что-то вежливое, сразу исчез.

Никита никогда в жизни не пил днем, но тут вдруг налил сам себе полную стопку и бросил ее в душу одним жадным глотком. Водка оказалась потрясающей.

– Кошмар, Никита, ты, я вижу, совсем не умеешь радоваться жизни. – Марик раздавил в пепельнице сигарету и принялся с рекламной легкостью намазывать масло и икру на ржаной краешек. – Знаешь, выпей-ка ты еще. Только закусывай, я тебя прошу…

Никите захотелось ответить резко и по-хамски, но у него не получилось. Он вообще не умел ругаться, а недавняя гневная тирада и вовсе измотала душу. Поэтому он ограничился тем, что выпил вторую стопку, не глядя на Циммершлюза и словно не замечая его. Зачерпнул ржаным гренком икры прямо из вазочки и вдруг – уже не в первый раз за последние сутки – почувствовал, что до встречи с этим гадом Мариком ни водка, ни икра не казались ему такими пронзительно-вкусными. Но вместо благодарности в душе мелькнула маленькая гадкая обида.