Энтон Майрер - Однажды орел…

— Неужели он вам никогда не рассказывал об этой истории? — удивился Тед. — Ну как же, Тим Райли был самый здоровенный парень в округе, буян и страшный драчун. Он пригрозил Сэму, что вышвырнет его из отеля, а Сэм одним ударом взял да и спустил его вниз по лестнице, да так, что Тим через входную дверь вылетел прямо на улицу. Одним ударом!

— Сказки, — пробормотал Дэмон. — Вот как рождаются сказки. Милая, ты не верь всему, что услышишь здесь.

— О конечно, не поверю, ни в коем случае! — Она засмеялась, и, когда взгляды их снова встретились, сердце Дэмона пронзила мгновенная сладкая боль; однако он не мог понять, о чем она думает. Они снова были вместе, но как чужие. Оставалась тысяча вопросов, на которые еще не было времени ответить с тех пор, как он сошел с борта самолета С-54 на аэродроме в Керни и увидел ее, стоявшую на асфальте немного поодаль от других, маленькую и элегантную, одинокую и полную решимости. Он все еще любил ее. Он чувствовал это даже в той сумбурной обстановке, которая неизбежна при подобных встречах; он хотел ее, нуждался в ней… Но прошлого не вернешь. Раз что-то случилось, раз произошла эта неприятность, к прошлому возврата нет.

И все же он ощущал ее присутствие, как что-то очень яркое; она была источником света, купаясь в лучах которого, он глупел от радости. Ее близость усиливала необычность этого дня с медленно двигавшейся по улицам его детства процессией, улыбками и радостными приветствиями знакомых ему лиц. Он не мог придумать, о чем можно говорить, в голове всплывали и тут же пропадали обрывки воспоминаний, как ненужный хлам, не вызывая никаких мыслей. То он еще находился в Кобе — нет, хуже, он был еще на Лусоне, просматривал текущие донесения патрулей и оперативные сводки и планировал это ужасное наступление на Хонсю… «Он, этот мир, наступил слишком скоро, — подумал он. — Я оказался не готов к нему, не был готов к возвращению домой».

— Как ты все это находишь, Сэм? — спросил его Тед. — Ведь ты побывал во многих местах и насмотрелся всякого…

— Все выглядит замечательно, — ответил Дэмон. — Просто чертовски замечательно, можешь мне поверить.

— Еще бы, будь уверен!

И вот перед ними Зеленая лужайка и большое раскрашенное полотнище, натянутое поперек Мэйн-стрит, между булочной Сноу и аптекой Виннотта, которая называется теперь «Пэрэмаунт», на полотнище надпись: «УОЛТ-УИТМЕН ПРИВЕТСТВУЕТ СВОЕГО ЛУЧШЕГО СЫНА». А под этим: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, СЭМ ДЭМОН!» А вот и городская ратуша, она в самом дальнем конце Зеленой лужайки; стоянки автомашин возле нее полиостью очищены, и Эд Херкенталер, теперь начальник полиции, при всех регалиях, энергичным жестом указывает им направление движения. Перед ратушей задрапированный флагами помост. На тротуарах множество людей. Все его окликают, машут руками, пробираются к машине, в которой он сидит.

— Ради бога, встань, Сэм, — сказала Тед. — Как ты думаешь, чего ради они накинулись на мою машину?

— Они и так видят меня всего, — ответил Дэмон.

Пока автомашины медленно двигались вокруг площади, Дэмон, с трудом вспоминая имена и лица людей, крепко пожимал тянущиеся к нему со всех сторон руки. Они ехали по площади, которую много лет назад жители города назвали его именем. Машины остановились, Сэм помог Томми выйти. Некоторое время вокруг них царило приятное замешательство: все кричали, смеялись, хватали его за руки, хлопали по плечу. К ним подошли Ти и муж Пег Фрэнк со своей вялой, недоумевающей улыбкой; потом появилась мать Дэмона, которая не встречала сына в аэропорту; она была совсем маленькой, похожей на птицу, очень спокойной. Когда Сэм крепко обнял ее, она показалась ему до странности тщедушной.

— Сэм, — сказала она твердым, мелодичным, нисколько не изменившимся голосом, — как чудесно, что ты вернулся домой!

— Да, очень хорошо быть дома, мама.

Взгляд ее быстрых темных глаз скользнул по шести рядам его орденских планок. Они ровно ничего не значили для нее, в ему было приятно это: мать никогда не кичилась ими. Главное — ее старший мальчик дома, в безопасности. Она пытливо смотрела ему в глаза.

— Теперь тебе лучше? Твоя рука…

— О конечно, мама! Все в порядке.

— Как бы мне хотелось, чтобы твой дядя Билл был здесь, — сказала она. — Ему было бы так приятно.

— Мне тоже хотелось бы, — ответил он. — И мистер Верни. И отец. — Он снова крепко обнял ее.

Кто-то сильно хлопнул его по плечу, и он повернулся. Хэрродсен-старший, он нисколько не постарел по сравнению с тем, каким был в 1929 году, воскликнул: