Энтон Майрер - Однажды орел…

— Алло, янки! Эй ты, болван!

Голос был ехидный, неровный, будто говорящий едва удерживался от смеха. Напряженный до предела, готовый ко всему, что может последовать из окутавшей передний край темноты, Притчард оставался спокойным и внимательно прислушивался.

— Сейчас мы тебе всыпем… Понимаешь ты это? Эй, ты, солдатик!

В плотном насыщенном испарениями воздухе слова звучали жутко, странно, будто говорило какое-то отвратительное бесполое существо. «Это другой человек, — спокойно подумал Притчард, — не тот, который пытался выдать себя за Родригеса. У них двое умеют так хорошо говорить по-английски. Они превзошли нас в знании языков».

— Эй, солдатик, ты очень скоро умрешь! Ты знаешь об этом? Да, да. Очень скоро. — Однако по мере того как голос продолжал дразнить их, издеваться над ними, он становился менее страшным. — Это ведь не очень весело, ты знаешь, глупый янки? Сидеть здесь и ожидать, когда умрешь?

— Подавись своим дерьмом, Тодзио! — крикнул кто-то на левом фланге.

— Спасибо, солдатик, — с издевкой ответил голос. — Премного благодарны.

— Сдачи не надо, можешь заткнуть ее себе в задницу…

— Так, ну что, пожалуй, хватит, — тихо сказал Дэмон. — Довольно…

— Что, пора всыпать им? — спросил майор Шоулз.

— Нет, — ответил генерал. Он говорил таким тоном, будто речь шла об отправке в корпус требования на одеяла или палатки. — Они пока не все собрались здесь. Это все делается только для того, чтобы вынудить нас преждевременно открыть огонь, показать им, где находится наше автоматическое оружие. Теперь ждать осталось недолго.

Наклонившись вперед, Притчард отчетливо услышал доносящееся со всех направлений от переднего края легкое шуршание. Он дрожал от нетерпения и злобы.

— Почему мы не…

Внезапно раздался нарастающий, все усиливающийся вон, пронзивший джунгли до самых глубин. Сирена. Притчард от неожиданности подпрыгнул. Он заметил, что даже генерал вздрогнул. Вой сирены то нарастал, то падал. Он проник в самые дальние уголки мозга, вызвав воспоминания о прошлой жизни дома, о съехавшихся со всех сторон пожарных автомобилях и о поднятых вверх лицах, когда среди ночи в высоком доме напротив вспыхнул пожар. Люди в ночном белье стояли на тротуарах, глядя вверх, туда, где пожарные, как муравьи, цеплялись за раскачивающиеся лестницы, а в окнах то здесь, то там метались тени дрожащих, испуганных жильцов, застигнутых огнем.

— Интересно, где, черт их возьми, они достали эту штуку? — спросил у генерала майор Шоулз.

— Пожарная сирена. Используют все, что оказалось под руками. — Притчард почувствовал руку Дэмона на своем плече. — Теперь они подходят. Слышите?

— Пока воет эта чертовщина, я ничего не могу расслышать… И все же, несмотря на вой сирены и стрельбу, разгоревшуюся западнее, Притчард услышал хруст и шорох под ногами множества людей, прокладывающих себе путь сквозь заросли. Наконец вой сирены сменился неприятным резким рычанием, потом затих.

— Минометы, огонь! — крикнул генерал решительно.

Майор Шоулз передал приказание, и где-то позади них раздалось приглушенное «поп-поп-поп», а затем в джунглях впереди раздался грохот разрывов мин. Послышались вопли и хриплые крики.

— Отлично! — Притчард понял, что говорит сам с собой. — Вот вам, сволочи! Вот вам! — Он почувствовал, как его охватывает, доводя до дрожи, навязчивая ярость против всех японцев, когда-либо живших на земле.

Над ними вспыхнула осветительная ракета, залив все вокруг ярким, неровным, ослепительным сине-белым светом. Повернувшись, Притчард заметил ярко-красные полосы трассирующих пуль; казалось, они летят прямо на него, а потом, изогнувшись вверх, поворачивают куда-то дальше, набирая скорость и прожигая себе путь сквозь ночную мглу у него над головой. Вот еще один пулемет начал стрелять регулярными длинными очередями. «Пытаются нащупать, откуда мы положили тех пятерых у проволочного заграждения», — подумал Притчард. Отворачиваясь от ослепительного света ракеты, он тщетно пытался разглядеть что-нибудь впереди.

Кто-то похлопал его по предплечью, и он поднял голову. Рядом был Дэмон.

— Ракеты! — кричал он ему. — Непрерывно!

Притчард послушно повернулся и, зарядив ракетницу, выстрелил, затем схватил карабин. Генерал, приложив ладони ко рту рупором, поворачивал голову слева направо и кричал:

— Открыть огонь! Открыть ог…

Его голос утонул в грохоте пулеметного и ружейного огтя. Ночь была исполосована, как лоскутное одеяло, трассирующими нулями и белыми вспышками дульных выхлопов; вокруг них забурлил наводящий ужас карнавал. Затем Притчард услышал глухой треск разрыва осветительной ракеты; местность впереди них залило ярким светом. Вот они, молча и упорно идущие японцы, их гладкие темные лица поблескивают, будто это вовсе не лица, а каски; в льющемся сверху свете их глаза кажутся неправдоподобно удлиненными, нарисованными гримом щелочками. Подбегая небольшими группами к проволочному заграждению, японцы наваливались на проволоку всем телом или лихорадочно рубили ее похожими на тесаки штыками. Японцы были всюду. На какое-то мгновение, показавшееся ему бесконечностью, Притчард почувствовал себя совершенно парализованным и беззащитным; его охватило желание безвольно скорчиться в окопе и ждать, когда эта жестокая, неотвратимая лавина нахлынет на них и уничтожит. Противиться этому желанию было выше его сил, выше вообще всяких сил. Причудливые, искривленные, раскачивающиеся тени легли на землю. «О боже, ракета!» — мелькнуло в голове Прит-чарда. Раскачиваясь, выпущенная им ракета опустилась на верхушки деревьев; проклиная свою забывчивость, он дрожащими руками выпустил следующую ракету, схватил еще одну.