Егор Радов - Борьба с членсом

Цмип немедленно, жадно засосал влагу.

— Даже не верится, — промолвил он, после некоторого временного промежутка. — Ура! Слад, я тебя люблю! Успокойся, я все сделаю! Мы разбомбим эту Лунку, я найду Членса и убью Его! И наступит наше царствие! Мне почему-то кажется, что сейчас я обязательно найду Его! У тебя… есть еще влага?

— Найдется, — грустно ответил Слад.

И наступил день, когда все было закончено и построено, и летальные тарелки с остервенением взвились в долгожданный космос. На главной тарелке летели Слад, Цмип и Бедрила, и к ее сияющей зеленоватой поверхности была прикреплена огромная пушка, приведенная в абсолютную военную готовность.

— Вот и помчались, — сказал удовлетворенный Слад, когда красноватое Солнышко стало скрываться в иллюминаторе, превращаясь постепенно в еле заметную светлую пылиночку.

Бедрила ошалело смотрел вокруг и иногда выстрекатывал какие-то утробные, безумные звуки. — Это всё ерунда, Бедрила, — назидательно сказал ему Цмип. — Когда я был подлинным звездом, я мог летать здесь без всего и с любой скоростью!

— Так что же ты?… — удивленно молвил Бедрила.

— А тело? Не очень-то приятно постоянно быть эдаким воздушным и… никаким. Хочется иногда почвы!

Да, — оживился Бедрила, — хочется почвы!

Он немедленно дотянулся до упакованного заранее почвяного запаса и быстро употребил немного.

— А мне — влаги, — потребовал Цмип. — За отъезд! Членс еще не появился?…

— Молчи, дурак! — осек его Слад.

— Кто это?… — добродушно спросил Бедрила. — Что вы сказали?

— Ничего… просто так!

— Это наше заклинание, — поправил свою оговорку Цмип и тут же приторно затянул: — Члее-еенс! Члее-еенс! Где же ты?… Мы к Тебе летии-иим!!

На других тарелках сидели по отсекам, вконец ошалевшие от всего произошедшего с ними, солнышки, боясь даже выглянуть куда-нибудь. Млечный путь расстилался где-то справа белой пыльной продолговатостью. Солнышко стало уже малюсенькой точкой и смешалось с такими же аналогичными крапинками света в этой глобально гигнтской, непролазной тьме.

— Ты ожидал такого, Грудь? — спросил солнышко Жуж в момент резко наступившей тотальной легкости, завладевшей всеми солнышковыми, погрузневшими от работы, телами.

— Да я… да я…

— Как настроение?! — раздалось рявканье Слада в передатчике, установленном прямо в центре потолка летающей тарелки.

— Н… Н… Н…

— Не слышу!

— Прекрасно! — раздался ответ Пашка с другой тарелки, где был точно такой же передатчик. — Летим! Где ваша Соль?

— Везде! Ха-ха… Летите, летите…

Все солнышки были посажены в четыре тарелки сообразно своим отрядикам. Каждый сжимал в правом щупе ружье, стрелявшее гибельным, резким лучом, и всех Слад снабдил защитой, которая была у него и у Бедрилы. Цмип остался невооружен и незащищен.

— Послушай, Слад, — сказал Цмип, — дай мне ружье!

— Ты сам — ружье! Я тебя сейчас заряжу в пушку и выстрелю по Членсу!

Цмип помрачнел.

— Я шучу, дружок!.. Членса-то нет!

— Как нет?… Я верю в Него!

— Я шучу… — Слад хлопнул Цмипа по головоторсу. — Слушай, а лунки-то хоть есть? Я знаю, что они есть, но никогда их не видел. Так же, как не видел и звездов…

— Как же ты мог их не видеть?! — поразился Цмип. — Ведь ты же…

— О чем это вы? — быстро спросил Бедрила.

Слад недовольно зыркнул на Бедрилу.

— Слушай, Бедрила, отойди-ка в рубку управления, покрути лучше какие-нибудь рычажки… Нам нужно пообщаться.

— О Соли?

— О воли! Шагом гарш!

Бедрила резво ускакал.

— Так как ты мог не быть на Звезде, если ты меня туда, извини, засунул?… — возмущенно проговорил Цмип.

— Ну и что? Не хочу я видеть это Соляное безобразие… Всякие Звезды, Солнышки, Земли… Свою работу я делаю, а куда-то там летать… Мне и у меня было неплохо.

— Но раньше-то было лучше?

— Раньше… Раньше… Когда были одни казуары?

— Да! — твердо произнес Членс.

Слад грустно покашлял.

— Раньше… Были одни казуары… Мы их делали… Мы выполняли волю Членса… И… тоже потом стали казуарами… Представь: ты — огненный, пылающий, вечный, мощный… И тебе ничего не надо: никакой влаги, никакой Соли, ничего… И ты общаешься с другими, такими же, как ты, через всю Вселенную… И нет никакого времени, никакого разнообразия, точнее, ты в себе самом можешь устроить любой мир и разрушить его… Ты — сам себе Членс! Только…

— Что — только? — спросил Цмип.

— Только в подлинной, Его, Членса, реальности ты не можешь ничего изменить! Ни-че-го…