Зуфар Гареев - Хроники сексуальных неврозов

Практически все великие женщины мира держали в своем гардеробе такие игривые платьица!

Рита торопливо, в азарте, надевает его. Как волнительно оно обтягивает попку! Как странно давит грудь!

К маленькому черному платью – вызывающие красные туфельки. О, мама!

Рита покидает квартиру, пересекает двор. В глазах – озорной блеск. Куда ее понесло, ну куда?

Во двор выходит задняя дверь булочной. От булочной отъезжает машина «Торты».

Рита бормочет, глаза к земле:

– Так, надо свочно понизить самооценку, хоть на мне квасные туфельки. Я недостойна никого. На меня никто не смотвит – я тоже ни на кого не смотвю. И при чем тут маленькое чевное платьице, ну при чем?

В дверях булочной стоит грузчик – нестарый улыбчивый мужик.

Он заступает бедняжке Рите дорогу.

– Ну и чего проходишь мимо? Чего в гости не зовешь?

– Ах! Напугави!

Клянется шепотом:

– Я – какафка, какафка…

– Ты это брось. Красотка еще та.

– Я не крафотка! Не говори мне больше так, Ваня. Все кончено! Началась новая вывнь!

Новая жизнь продолжается в квартире Риты, а через десять минут заканчивается.

… На пороге Иван Сергеевич Приходько (умученный в быту дебелой женой и четырьмя детьми один бестолковее другого) вправляет рубашку в штаны, тщательно застегивает ширинку.

– Ну вот и все. По быстрому чаю попили – и все хорошо, правильно?

Рита тоже поспешно оправляется:

– Стоя! На куфне! Фу, как пОфло, пОфло!

Но Иван Сергеевич Приходько этого уже не слышит.

В подъезде он бросает взгляд на часы:

– Е-мое!

Торопливо семенит к булочной, придерживая брюхо.

Рита открывает дневник самоконтроля и пишет, плача:

– Полная… Полная идиотка…

Она роняет голову на дневник. Записки сумасшедшего мокнут, им тоже всплакнулось…

Рита гордо поднимает голову и снова включает знаменитый хит Эдит Пиаф.

– А какая ты была, Эдди? Такая вэ, как я?

Второй день Ксю твердит:

– Поехали посмотрим на Камри, я поплачу горькими слезами…

В автосалоне на Дмитровской в эти утренние часы пока довольно пустынно.

Подруги проворно забираются в салон Камри. Лия забрасывает ноги на руль (видны белые трусики), Ксюша ее фотографирует.

– Мечта, Ли! Как это эротично, правда?

Менеджер салона Мавсуд опять озабочен непорядком. Это неказистый парнишка в мешковатом костюме. Его сюда пристроили по родственной линии. Он с сожалением цокает языком.

– Нельзя ноги. Георгий будет ругаться.

Лия игриво откликается:

– Мавсудик, неужели тебе не любопытно посмотреть на трусики дамы?

На Мавсуда нападает странная истеричность, по причине борьбы между искушением и запретом.

– Нельзя!

Как всегда он чудит – отбегает:

– Нельзя!

А сегодня просто цирк. Отбежав, Мавсуд достает из салона машины фуражку и почему-то надевает, видимо для строгости:

– Нельзя!

– Мавсудик, ну ты же не лох, правда? Не чмо, правда? Я три дня их стирала, чтобы пофотографироваться…

– Три дня? – обалдел Мавсуд. – Они чистые, да?

Мимо торопливо проходит Георгий.

– Ладно, Мавсуд, оставь девушек в покое, я сегодня разрешаю.

Мавсуд скрылся за Ауди и не подает звуков.

Георгий заглядывает за Ауди. Парнишку объяла мелкая дрожь, вот-вот начнется истерика.

– Э-э, парень… – рассуждает Георгий. – Ты явно хочешь в туалет. Хочешь? Ну, иди… И сними фуражку, не выгляди дураком.

Мавсуд, не выглядя дураком, удаляется.

Кстати, девушкам и дела нет, почему иной раз парней лихо заносит в туалет – это еще одна женская жестокость.

Туалетная дверь ритмично поскрипывает (Мавсуд прислонился спиной к ней). Доносятся всхлипы – мастурбация до слез унижает паренька. Слышны бормотания:

– Сучки… Сучки драные…

Ксюша между тем говорит:

– Ты помнишь «Мужчины любят порнографию»? Помнишь, как она там хватала его за задницу?

– Это же «Горячая биомасса»!

– «Горячая биомасса», помнишь? Где она говорила: возьми меня в прихожей внезапно, без подготовки?

– Нет, это «Подозрения садовника»…

– Ну да, садовника… Я не помню, он взял ее?

– Конечно, взял!

– Блять… Что я должна сказать этому?

– Садовник спрашивал: там у тебя уже мокро, Джейн?

– У меня не будет мокро. Как только представлю его эту долбанную молочницу!

– Постарайся быть секси, умоляю, Ксю!

Вечер. Офис крупной фармацевтической компании стихает. Ну, а когда наступает совсем поздний вечер – совсем стихает. Во всяком случае в кабинете медиапланера Мищенко слышны только звуки пылесоса – это где-то орудует уборщица.