Юля Пилипенко - Рыжик

– Что мы будем есть? Пить? – спросила Мара, внимательно наблюдая за моим поведением.

– Мара, я точно ничего не буду, мы с тобой только недавно съели сосиски, – весело сказала мама. Маме нравилось сидеть со мной за столиком, смотреть на меня… Она была бесконечно счастлива.

– А я хочу Sprite… – Я взглянула с такой надеждой на Мару, что она удивилась.

– Sprite, так Sprite. А поесть хочешь? Здесь отличные сосиски. – Мара смотрела на маму и смеялась.

– Вы явно что-то знаете, чего не знаю я. – Я тоже хохотала.

– Мара, а ей можно Sprite? – Маме уже явно было не до смеха.

– Конечно. Сегодня ей можно все, – ответила Мара, подкуривая сигарету.

Мы переглянулись: ни я, ни Мара не знали, как отреагирует мама, если закурю и я. Я не представляла, как вести себя. Я боялась, что если я попрошу у Мары сигарету, мама сразу же потеряет сознание. У Мары был другой план. Она достала из пачки еще одну сигарету и непринужденно протянула мне.

– Покури, девочка. Ты это заслужила.

Я оторопела, растерялась, меня не стало… За столом воцарилась гробовая тишина, которую нарушил голос моей мамы:

– Вы с ума сошли? Вы что делаете?

Мама не потеряла сознание, ей не стало плохо, а это было главное.

– Да! Мы сошли с ума! – радостно прокричала я и взяла протянутую Марой сигарету.

– Ира, не переживай, курить ей можно. Алкоголь пока нельзя, а курить можно, – прекрасный голос Мары звучал так же уверенно и непоколебимо, как всегда.

В этот момент мне принесли ледяной Sprite… мой первый Sprite… Мара протянула мне зажигалку. Я подкуривала сигарету, при этом поддерживая снизу локоть левой руки. У меня еще совсем не было сил. А руки все время предательски дрожали от напряжения, потому что мне повсюду приходилось таскать за собой килограммовые мешки с жидкостью.

Я сделала глоток холодного Sprite’a… Его сладковатый вкус приятно обжигал мне горло… я глотала сигаретный дым так же жадно, как воздух… и смотрела на Солнце. Я была самой счастливой девочкой в Мире. Для полного счастья мне не хватало только одного.

– Мам, а что у тебя спрашивал Геночка? О чем вы говорили? – Я уже помирилась с мамой и весело с ней болтала.

– Спрашивал, как ты, как я… как мы себя чувствуем… что говорят врачи… упал ли у тебя билирубин…

– А он не просил передать мне трубку. – Я с непривычки жмурилась от Солнца и Марочка заботливо протянула мне свои очки от Chanel.

– Он спросил, что ты делаешь, и я сказала ему, что ты примеряешь новые наряды, которые привезла Марочка, – с улыбкой ответила мама.

– А что он сказал?

– Он засмеялся и сказал, что позвонит тебе позже.

– Так и сказал? Сказал, что он мне позвонит?

Мара всегда понимала меня без слов. В этот момент она уже набирала чей-то номер:

– Алло, Гена… да… – Мара выпускала сигаретный дым и отчетливо произносила каждое слово… – Нет-нет… не переживайте, ничего не случилось… Я тут сижу с нашей подопечной… Да-да, точно, у нее все в порядке… Что она делает? Она прекрасно выглядит, сидит в очках от Chanel со мной и с Ирой в ресторане, пускает кольца сигаретного дыма… и по-моему, ей очень хочется с вами поговорить. Нет, я вас не разыгрываю… она курит… пьет Sprite… она вам сейчас сама все расскажет… – И Мара протянула мне телефон…

Я дрожащими руками взяла трубку и сказала «Алле»:

– Юленька, дорогая, как ты? Что это за шутки… Какой ресторан? И кто там курит? Где ты сейчас? – Геночке явно было не смешно.

Я услышала Его голос и поняла, что сейчас расплачусь… перед глазами уже все расплывалось…

– Ген… Геночка, – голос задрожал, как только я произнесла его имя.

– Юленька, котик, ты что плачешь? Что случилось?

– Геночка, я пью Sprite, смотрю на Солнце, курю сигарету… и я очень тебя люблю…

– А почему ты плачешь? – по-моему, он тоже уже с трудом говорил.

– От счастья… Спасибо тебе… Я тебя так люблю…

Больше я не смогла ничего сказать, я уже ревела, как сумасшедшая, и дрожащей рукой протягивала телефон Маре. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни.

P.S. На следующий день мне не делали пункцию печени… потому что мой билирубин наконец-то приблизился к заветной единице. Тогда я поняла одну простую вещь: лучшее лекарство для меня – положительные эмоции.

В палату громко постучали, но, не дождавшись моего «Come in», дверная ручка сразу начала проворачиваться. У меня не было сомнений в том, кого я сейчас увижу. Так мог постучать только доктор Малага. За несколько дней я научилась по стуку различать, кто именно из медперсонала стоит за дверью. Медбратья всегда стучали тихо и робко: они все были молоды и еще пропускали через себя человеческие слабости своих пациентов. Профессора и врачи стучали уверенно, быстро и настойчиво, обычно пару раз прикасаясь к двери костяшками пальцев. Стук доктора Малаги был особенным: это было похоже на мощный точечный удар в дверь. И мне никогда не нравилось, что он избивает мою дверь. Он никогда не приносил мне хороших новостей, и мне казалось, что ему это доставляло какое– то особенное удовольствие. В моих глазах он был немцем-садистом.