Павел Верещагин: Арбалет

— Я хотя бы одно слово сказал?! — изумился Бурцев. — Нет, я хотя бы одно слово сказал?! А?!

Он оставил на столе недопитый чай, встал и ушел в спальню.

Телевизор в спальне тоже работал. По телевизору другой популярный артист с помощью какого-то иностранного повара, неправильно говорящего по-русски, учил готовить что-то мудреное. Опять! Как будто в жизни, кроме как пожрать, больше нет никаких развлечений!

Бурцев выключил телевизор и встал у окна.

За помойкой уже почти год стоял на якоре проржавевший до дыр «москвичок», который возил-возил своего хозяина пенсионера, да в один прекрасный день и стал. Лобовое стекло не так давно выбил какой-то шутник из доброжелателей, чтобы помочь хозяину решить судьбу машины. Теперь вообще не было смысла ремонтировать машину. Потому что ремонт обойдется дороже, чем стоит сам «москвичок».

Два жилистых мужичка, рукастых на тему где что плохо лежит, сторонники принципа «лови момент, не щелкай клювом», с вызовом озираясь по сторонам, пристраивались к автомобилю отвинтить колеса. Мол, все равно тарантас не жилец, так налетай, братва! Халява!

«Ё-моё! Среди бела дня! Ты только погляди! — изумился Бурцев. — А хозяин, может быть, на них в окно смотрит и глотает валидол. Куда ему против этих двух бакланов». Бурцев попытался постучать в окно, чтобы спугнуть мужиков — но куда там! Мужики ничего и не услышали.

Ну и погодка. Хоть бы уж мороз ударил. А то и ни то и ни се. И чего только люди вздумали селиться в этих гнилых болотах? Мало что ли на земле теплых мест? Африка, например… Если задуматься, целый материк почти пустой стоит… Живи — не хочу! Так нет. Нам подавай топи и вечную мерзлоту. «Правда, в Африке летом жарковато… — вспомнил Бурцев. — Так на лето можно было бы обратно на Север переезжать». Нет, получалась какая-то глупость. Не могут же миллионы людей с юга на север мигрировать… А кто будет в их отсутствие за хозяйством следить? Как известно, хозяйство вести, это не хламом трясти!

Бурцев взял телефон и опять набрал номер Айвазовского. После третьего гудка трубка ответила.

— Крейсер «Аврора» слушает, — бодро ответил голос Айвазовского.

— Ну что, снайпер! Много лосей настрелял?

— Пока еще ни одного, — скромно сказал Айвазовский.

— А что же так?

— Шурина жду. Совсем уже было собрался в лес, да шурин позвонил. Теперь его жду, чтобы вместе ехать. Вдвоем, сам понимаешь, веселее!

— Веселее, — согласился Бурцев.

— А то давай с нами! Глядишь, подстрелим какую-нибудь зверушку!

— Нет уж, спасибо. Я пешком постою!

— Ну, как знаешь!

Бурцев дал отбой и опять уставился в окно.

По грязи из одного конца двора в другой с затравленным видом пробежал незнакомый пойнтер. На его породистой морде была написана грустная городская история: добрый нрав и счастливое детство, жертвенная любовь хозяев, капризы любимчика — лучше с голоду помру, а творог есть не буду, хочу котлет и точка! — праздные дни на хозяйском диване, ванна с шампунем, специальный тазик для мытья лап после гулянья, умиление прохожих восхитительной расчесанной шерстью, лучшее место в машине, веселый ветеринар с умелыми руками — короче, не жизнь, а райская нега… А потом собачья свадьба, забежавшая во двор, застлавший глаза кровавый любовный туман, испуганный крик хозяйки в спину — а ну ее, пусть поволнуется, ей полезно! — долгий бег, потом лихорадка и восторг, потом прозрение, незнакомые враждебные улицы, машины, которые норовят переехать пополам, злые мальчишки с камнями, подведенный голодом живот, проигранная драка у помойки за вонючую кость и тоскливое предчувствие конца — стального сачка и дощатого фургона живодера.

Эх, ё-моё! Ну что за жизнь!

Да и вообще, как мы живем! Вокруг только и разговоров, что о деньгах. У этого столько денег. А у этого еще больше. Этот такую машину купил, а этот еще круче! А вы вот это пробовали? Да вы что! Просто шикарно за такие деньги. То есть, конечно, без денег никуда. Но нельзя же только о деньгах? А где доброта, где человеческие отношения? Где счастье, черт его задери! Вокруг одна мораль соседки Зины: ты сначала скажи, что я с тебя могу получить, а потом я подумаю, нужен ты мне или нет!

Ведь раньше люди жили как-то проще, естественнее. Сидели друг у друга на кухнях, слушали друг друга просто так. Переживали друг за друга, сочувствовали! Радовались чужой радости. В походы ходили, пели под гитару… Короче, ели натуральную пищу и естественное считали не зазорным. Радовались солнцу и весне.