Павел Верещагин - Охота на Пушкина

Сашка присмотрел отличную позицию на самом берегу, посреди облетевших, но все еще усыпанных фиолетовыми ягодами кустов черноплодки.

Пистон, который всегда искал свой собственный путь, пошел дальше по берегу и скрылся из глаз. А Лопатин устроился недалеко от шурина, на другой стороне заросшей камышом бухточки, которую и бухточкой-то трудно было назвать, камнем можно перекинуть, а при большом желании просто переплюнуть.

— Ты смотри в меня не пальни, охотник! — шутливо крикнул ему Сашка, усаживаясь на сгнивший сосновый пенек, который торчал посреди кустарника, и укладывая на колени ружье. Теперь из кустарника торчала только его голова.

Лопатин посмотрел на шурина укоризненно. Грешно шутить такими вещами.

В ожидании прошло примерно полчаса. Над головами то и дело пролетали торопящиеся на юг косяки птиц — то побольше, то поменьше, то совсем маленькие, то такие большие, что все птицы не умещались в один клин, и на его хвостах успели образоваться маленькие дополнительные клинышки, похожие на зазубрины.

Было видно, что стаи еще полны сил и садиться не собираются.

Пушкин с досады выкурил две сигары подряд. Черт-те что, в самом деле. Не охота, а порнография… Хоть по воронам начинай стрелять, как маленький.

Он нагнулся, чтобы сорвать с ближайшей кочки пригоршню ягод черники, когда боковым зрением вдруг уловил где-то справа вспышку ружейного выстрела, и почти мгновенно вслед за этим со стороны Лопатина раздалось близкое раскатистое «Ба-ах!» и тут же Сашка услышал хорошо знакомый каждому охотнику свист картечи совсем близко над головой. Прежде чем он успел что-то сообразить, сработал защитный рефлекс, и уже лежа лицом в прелой траве, Сашка услышал, как еще два раза совсем близко оглушительно сработал многозарядный «Ремингтон» хорошего калибра: «Ба-ах! Ба-ах!» — и на голову посыпались срезанные картечью ветки. А потом, совсем другим голосом еще раз прогрохотало коротко «Бах!» — и все стихло.

Еще некоторое время он лежал лицом вниз, инстинктивно прикрывая голову руками, а когда осторожно приподнялся и выглянул сквозь кусты, то увидел ошеломленного Лопатина, стоявшего на другом берегу опустив ружье дулом вниз, и торопливо бегущего в его сторону Пистона в тяжелых болотных сапогах.

— Сюда! Александр Константинович! Сюда! — закричал срывающимся голосом Пистон.

Поднявшись на ноги, Пушкин увидел, что на той стороне, на земле, ногами к Лопатину, а головой в заросли орешника распростерто тело незнакомого мужчины.

Подхватив ружье, он бегом бросился огибать болотину. Последним, что он успел увидеть, было белое, как бумага, лицо Лопатина, которого выворачивало наизнанку у ближайшего дерева.

Когда Пушкин добежал до противоположного берега, Лопатин уже кое-как пришел в себя.

Пистон отступил в сторону, и на Пушкина глянуло лицо покойника, один остекленевший глаз которого был уставлен в небо, а на месте второго вспухло, расперев вывороченные веки, месиво из фиолетовых сосудов, красного мяса, сахарных обломков кости и волосков ресниц. Из раны слабеющим ключом, булькая, вытекала кровь.

Пушкин почувствовал, что ему тоже становится плохо, и поспешно отвернулся.

Пистон с ожесточенным лицом огляделся вокруг, сапогом сломил пару разлапистых веток с ближайшей молодой елки, оторвал их и накрыл верхнюю часть тела убитого.

— Я по нужде отошел… — больным голосом произнес Лопатин и слабо махнул в сторону старой березы. — А он из кустов… Я не ожидал… что с ружьем… Он не видел меня… Я думал охотник, хотел поздороваться… А он вдруг… в твою сторону… два раза… И сразу еще…

Лопатин непроизвольно вздрогнул, еще раз переживая минуту опасности.

Стало заметно, что и от Сашкиного лица отлила кровь.

— Я на ветку наступил… — продолжал Лопатин. — Он услышал… Обернулся так быстро и на меня стволом… Ну я и выстрелил…

Сашка не мог отвести глаз от протянутых ног убитого киллера.

— Картечью медвежьей. Псих… С такого расстояния… — сказал Пистон.

Пушкина передернуло. Он мрачно посмотрел на товарищей.

— Это он! — проговорил Сашка.

— Кто?

— Тот чудак из Медвежьего Угла! Который купил мороженый лук.

Пистон хмыкнул и отвернулся.

Некоторое время на бережке царила тишина.

— И как же он умудрился меня найти… — проговорил Сашка.

— Нужно, наверное, скорую, — предположил Лопатин.

— Какая тут скорая! — махнул рукой Пистон. — Не видишь, что ли? Наповал!

Лопатин робко на него посмотрел.