Павел Верещагин - Охота на Пушкина

Так что инцидент можно считать исчерпанным и продолжать спать спокойно.

А на октябрьские праздники выпало четыре выходных дня подряд. К тому же осень в том году была поздняя и октябрьские совпали с перелетом птиц — а перелет, как известно, — праздничная страда для каждого охотника! Пушкин заранее предупредил всех, чтобы готовились.

Но то ли народ устал от загородных безумств, то ли семьи наконец взбунтовались, но директора один за другим отпадали из общей компании. Одному нужно было на дачу разобраться со строителями, которые не так покрыли крышу, другому дети подкинули внучку, третьего жена тащила к морю на Бали. Уже за несколько дней до охоты стало ясно, что в ней примет участие не больше половины обычного состава.

Лопатин тоже было собрался улизнуть под общий шумок, но Сашка даже слышать не захотел:

— Нет, Лопата! Уж ты-то обязательно! Не то обидишь на всю жизнь!

— Да у меня, знаешь, Сашок, какие-то предчувствия… Сам не знаю… Может быть, вообще не ездить?

— Как это не ездить! Егерь звонил, говорил, наверняка гуси пойдут. А уж уток — немерено! Предчувствия, вишь, у него! Ты что, бабка старая? Даже слышать ничего не хочу!

Когда они втроем — Лопатин, Сашка и Пистон — уже выехали на пушкинском джипе в сторону заказника, в кармане Пушкина зазвонил мобильный телефон.

— Василич! Ну где ты? Уже наливать пора! — прокричал Пушкин в трубку. — Что?! Как это не приедешь? Почему? Разбили стекло в машине? Пытались вынуть магнитолу? Ну, ё-моё! Бывают же еще такие отморозки! Ну что ж поделать… Езжай в ремонт.

Лопатин робко проследил за тем, как Пушкин спрятал трубку в карман.

— Что? — спросил он.

— Что слышал! Василича не будет, — мрачно сказал Пушкин. — Просто мор какой-то среди людей.

Лопатин кивнул, тоже опечалился и бросил невольный взгляд на Пистона. Пистон как ни в чем не бывало смотрел в окно, с постной физиономией разглядывая макушки окружающих деревьев.

Минут через двадцать телефон зазвонил опять.

— Исай, ты, что ли? — прокричал Пушкин. — Что?! Кобель сбежал? Кобеля сманила бездомная сучка? Не можешь приехать, потому что идешь искать кобеля? Ну, ё-моё! Вы что, сговорились все?

Пушкин помрачнел еще больше.

Лопатин опять посмотрел на Пистона, и тот опять сделал вид, что не замечает его взгляд.

Когда они уже прибыли на место, выяснилось, что и последний, третий оставшийся участник мероприятия не сможет приехать.

Настроение у Пушкина совсем испортилось.

Дальше все проходило как обычно, протопленная баня ждала их, и озерцо со студеной водой никуда не делось, и мясо для шашлыков было замариновано умелой рукой жены Лопатина, и водочка в багажнике была первый сорт — но все проходило как-то вяло, без подъема. Как говорится, без куража.

Перед тем как укладываться спать, созвонились с егерем. Егерь подтвердил, что на Глухом озере два раза видел гусей. И советовал охотникам с раннего утра идти на Глухое, потому что на осеннем перелете птицу нужно брать с самого утра, на водоеме, когда она проснулась после ночевки и подкрепляет силы перед дневным маршрутом.

Но, как бывает, если уж не задастся что-то с самого начала, так все и пойдет наперекосяк. Пистон, который отвечал за раннюю побудку, то ли забыл завести будильник в своем мобильнике, то ли не расслышал его — короче, никого не разбудил. В связи с чем утреннюю зорьку охотники благополучно проспали. Пушкин, проснувшись, чуть Пистона не убил: утренние выстрелы на дальних озерах уже смолкали, можно было не спешить — теперь птицы будут садиться на воду только после обеда, после того, как отмахают крыльями свою дневную норму в сторону теплых стран.

Чтобы не торчать весь день в охотничьем домике, решили выдвигаться все же в сторону Глухого озера, вдруг какая-нибудь стая устанет раньше времени и присядет передохнуть или от косяков отобьются слабые одиночки.

Едва только вышли, начал накрапывать мелкий дождичек, что само по себе неприятно. Отошли метров пятьсот, выяснилось, что Пистон забыл мобильник — пришлось ждать, пока он сбегает обратно и вернется. Охотнички! Мать их ети! Не охота, а сплошное недоразумение.

На Глухом озере, конечно же, было пусто хоть шаром покати.

Но прогулка по свежему воздуху, острые запахи осени, черная застывшая поверхность озера, в которой, как в зеркале, отражались изрезанные контуры хвойных деревьев на противоположном берегу, стынущая вода, покрытая медальонами упавших листьев, и то и дело пролетающие над головой птичьи клинышки понемногу развеяли настроение Пушкина.