Тадеуш Доленга-Мостович: Знахарь

– Эй, уважаемый господин! – окликнул его хозяин.

– Что?

– А платить-то кто будет?.. Счетец ваш будет в сорок шесть злотых.

Вильчур машинально достал из кармана кошелек и протянул ему банкноту.

– Вот это деньжищи! О-го-го! – присвистнул один из пьяных приятелей.

– Заткни пасть, – одернул его другой.

– Дрожджик, – позвал третий, – ты чего фраера обдираешь? Отдай сдачу господину. Гляньте-ка!

Хозяин посмотрел на него с ненавистью, но отсчитал деньги и подал Вильчуру.

– А ты, бандюга, – буркнул шинкарь, – за собой следи.

Вильчур не обратил на это никакого внимания и вышел на улицу. Шел густой мокрый снег, но дорога и тротуары оставались черными, потому что он быстро таял. По дороге тянулись возы с углем.

– Бросила меня… бросила… – все повторял Вильчур. Пошатываясь, он шел вперед, куда глаза глядят. – Как дерево, вырванное с корнями…

– Господину надо в Грохов? – услышал он рядом чей-то голос. – Так, может, лучше обойти по Равской. Грязи поменьше будет.

Вильчур узнал одного из пьянчуг.

– Мне все равно, – ответил он, махнув рукой.

– Вот и славно. По дороге нам. Вместе пойдем. Всегда веселей. А у вас, любезный господин, видно, какое-то несчастье случилось?

Вильчур не ответил.

– Ясно, все мы человеки. А я вам скажу так: на все несчастья и тревоги есть только один надежный способ – утопить свое горе в вине да завить его веревочкой. Ясное дело, не в такой берлоге, как у этого Дрожджика, он еще тот обирала и прохвост, гостям, случается, и колбаску со стрихнином подает. Но вот тут неподалеку, на Равской, имеется вполне приличное заведение. И повеселиться можно, подавальщицы гостям рады услужить. А все за ту же цену.

Они молча шли дальше. Спутник, который был намного ниже Вильчура и гораздо более щуплый, чем он, взял профессора под руку и все время задирал голову, чтобы взглянуть на него из-под козырька своей фуражки. Они миновали несколько улиц, когда он вдруг потянул профессора в сторону.

– Ну так как, заглянем или нет?.. Лучше уж хлебнуть. Заведение-то рядом. По стопочке опрокинем, а?

– Хорошо, – согласился Вильчур, и они вошли в питейное заведение.

Первый глоток водки облегчения не принес. Наоборот, он точно отрезвил затуманенный разум, но последующие стопки сделали свое дело.

В соседнем зальце хрипло наигрывал оркестрик. Включили свет. Через некоторое время к их столику подсели еще двое мужчин, по виду – обычные работяги. Толстая, густо накрашенная официантка тоже присела. Они приканчивали уже третью бутылку, когда вдруг из бокового кабинетика раздался громкий женский смех.

Профессор Вильчур вскочил. Кровь ударила ему в голову, секунду он стоял неподвижно. Он готов был присягнуть, что узнал голос Беаты. Резким движением отпихнув заступившего ему дорогу пьяницу, он одним прыжком оказался в дверях.

Две газовые лампы ярко освещали небольшую комнату. За столиком сидел толстобрюхий приземистый мужчина и какая-то веснушчатая девица в зеленой шляпке.

Вильчур медленно развернулся и, тяжело упав на стул, разрыдался.

– Налей ему еще, – буркнул человек в фуражке. – У него на выпивку голова крепкая.

Он потряс Вильчура за плечо.

– Пей, братан! Чего уж там!

Когда в одиннадцать закрывали заведение, собутыльникам пришлось поддерживать Вильчура, потому что сам идти он уже не мог. Шатаясь, он наваливался на них всем своим грузным телом, так что они раскачивались во все стороны и даже сопели от напряжения. К счастью, идти им пришлось недалеко. За углом, на темной пустынной улице, дожидалась пролетка с поднятым верхом. Они молча запихнули Вильчура внутрь, а потом втиснулись вслед за ним. Извозчик стегнул лошадь.

Через несколько минут дома́ стали попадаться реже. По обе стороны дороги лишь кое-где за заборами мелькали огоньки керосиновых ламп. Потом и они пропали. А в нос ударила вязкая вонь огромных свалок. Пролетка свернула. Тут же стих топот конских копыт: на мягкой грунтовой дороге их не было слышно. Они доехали до первой глиняной ямы.

– Стой, тут будет лучше всего, – раздался тихий голос.

Они прислушались. Издалека доносился размеренный, слитный городской шум. А тут, вокруг них, царила полная тишина.

– Выкидывай его, – прозвучал короткий приказ.

Три пары рук вцепились в обессилевшее тело. Содержимое карманов было мгновенно извлечено. Они легко стащили с Вильчура пальто, пиджак и жилетку. Внезапно, видимо, от холода, Вильчур пришел в себя и вскричал:

– Что это, что вы делаете?..