Светлана Талан - Надежда

– И даже очень хорошо оплачивается! Скажите, кем вы работаете?

– Санитаркой в больнице.

– И сколько вам там платят в месяц?

– Треть минимальной ставки.

– Боже мой! На что тратится такая красота! На утки для больных! Клизмы! Да вы за два-три часа съемок заработаете в десять раз больше, чем санитарка получает за месяц своей адской работы!

– Вы не шутите? – Я оценивающе посмотрела на него.

– Какие могут быть шутки?! И это только поначалу. А потом… Вы даже не можете вообразить, какие перед вами открываются перспективы! Ваше фото могут увидеть за границей, и вы можете представить…

– Я ничего не хочу представлять, – остановила я поток его эмоций, извергавшийся, словно лава из клокочущего вулкана. – Летом я выхожу замуж, и мы уедем отсюда. Навсегда.

– Жаль, очень жаль. Но это не значит, что ваша красота останется незамеченной. Я могу вам дать путевку в большую жизнь, где вас ждет слава, богатство. А потом вас будут разыскивать, упрашивать, приглашать, и тогда уже вы будете диктовать условия.

– Что мне надо будет сделать?

– Ровным счетом ничего! Матушка-природа уже все сделала. Вам только надо будет прийти завтра в четырнадцать часов по вот этому адресу. – Андрей Андреевич протянул мне визитку. – До встречи завтра!

– До свидания. – Я кивнула ему и поспешила домой.

Весь вечер я размышляла над предложением фотографа. С одной стороны, подзаработать денег на лечение мамы было бы неплохо. Тех денег, что я зарабатывала в больнице, мне не хватало даже на шприцы и системы для капельниц. Меня прельщала возможность хорошо заработать, а не стать известной. Но что-то меня настораживало. «Конечно, этот фотограф – человек творческий, а такие люди обычно немного чокнутые, каждый по-своему, – размышляла я, готовя ужин. – Но он так уж настаивал на том, чтобы я пришла к нему сниматься. Почему? Не верится что-то в его красивые сказки о блестящих перспективах и восторги по поводу моей внешности. Тогда возникает вопрос: зачем я ему нужна?» Но на этот вопрос ответа у меня не было.

– Сегодня со мной произошел интересный случай, – сказала я маме за ужином.

– Что-то плохое случилось?

– Почему сразу плохое? – и я рассказала ей о фотографе.

– Вот видишь, я же говорила когда-то тебе, что ты превратишься в красавицу и тебя будет невозможно не заметить!

– Ты думаешь, это хорошо, что мое лицо может появиться на обложке журнала?

– Это здорово! – воскликнула мама.

– Здорово, когда на твою физиономию будут ставить грязные кастрюли? – засмеялась я.

– Решай сама, – сказала мама. – Но мне кажется, что такой случай упускать нельзя.

– А Юра? Я даже не знаю, как он к этому отнесется.

– А ты пока ему ничего не говори, – посоветовала мама.

– Пусть это будет для него сюрпризом?

– А потом посмотришь на его реакцию. Если ему будет неприятно, что ты этим занимаешься, то не будешь продолжать, вот и все. Никто силой не заставит тебя сниматься. Мне кажется, увидеть лицо своей девушки на обложке журнала любому парню было бы приятно. А там… Кто его знает, что у этих мужчин на уме? Они ведь мыслят совершенно не так, как женщины.

– У меня есть время подумать – до завтра, – сказала я.

Ночью я не могла уснуть, а мне ведь надо было хорошенько выспаться, чтобы лицо было свежим и не припухли глаза. Внутреннее чутье мне подсказывало, что в этом предложении фотографа есть подвох. Но в чем он? Я уснула уже под утро, так и не решив, как мне поступить.

События утра заставили меня принять положительное решение. Мама потеряла сознание, и я вызвала скорую. Опять нужны были дорогостоящие лекарства. Значит, надо было идти зарабатывать. Я еще раз прочла адрес на визитке Андрея Андреевича, вложила ее в свой ежедневник и сунула его в ящик письменного стола…

Я без труда нашла студию Андрея Андреевича. В моем представлении это должно быть красивое, большое и светлое помещение со всевозможными декорациями, по которому носятся туда-сюда визажисты и стилисты. Я думала, что здесь будет много гримерок, прожекторов и прочих атрибутов фотостудии. Но все оказалось весьма прозаичным. В полуподвальное помещение с надписью «Фотоателье» вели крутые ступеньки, а «студия» представляла собой обычную небольшую комнату, разделенную шторой на две части. Перед шторой уныло стоял одинокий старый табурет. На стене висел прейскурант, набранный и распечатанный на компьютере.

Ко мне вышла заспанная девушка с взлохмаченными волосами и безразлично спросила: