Андрей Хаас - Ярость

Тропинин игриво глянул на ожившую девушку и включил в магнитоле танцевальную песенку.

– Надеюсь, вы простите мне эту вольность? Времени, как всегда, почти нет, а мне хотелось до отъезда самому закончить наши дела. Я хочу показать вам кое-что, а потом, если вы не против, можно будет поужинать.

Женская неуверенность из-за нечесаной головы, пыльного сарафана и внезапно свалившегося на голову шикарного ухажера должна была помешать ей беспечно согласиться, но Соня промолчала. Тропинин смотрел на нее, как журавль на лягушку, Соня заерзала на месте и стала озабоченно оглядываться.

– Не волнуйтесь, – успокоил Тропинин. – Ваша собака не потеряется. Кстати! Она у вас такая спокойная, даже не верится, что может так лаять.

– Когда нужно, Перро показывает зубы, – с хвастливым вызовом заявила Соня.

– Прекрасное качество! – плотоядно улыбнулся Виктор.

Машины остановились перед высоким каменным забором, из-за которого виднелась четырехскатная крыша особняка с небольшим флюгером на башенке. Выйдя из машины, Соня прочитала надпись на табличке у ворот – «Художественный фонд Тропинина». Сергей отпер калитку, пропустил Соню с собакой, Виктора, внимательно посмотрел по сторонам, зашел сам и запер изнутри. Неосвещенный дом стоял темной громадой и казался необитаемым. Сергей открыл входную дверь и включил свет.

– Вы спрашивали, что я о вас узнал? – пропуская вперед свою гостью, продолжал Виктор. – Я выяснил, что у вас трудности с мастерской.

Соня вспыхнула от смущения.

– Нет-нет не отпирайтесь! – улыбаясь, попросил Тропинин. – Личную составляющую таких проблем я даже знать не хочу, меня больше интересуют их творческие последствия. Я ведь, в некотором смысле, бизнесмен, и мое участие в жизни моих художников приносит мне финансовые дивиденды. За этим я вас сюда и привез. Здание принадлежит моему фонду и в данный момент никак не используется, вот я и подумал, может, вы согласитесь здесь работать? Нужно же вам где-то рисовать?

Виктор сделал галантный жест рукой, приглашая изумленную гостью самой осмотреть пространство. Он повел ее через несколько пустых комнат и вывел в двусветный зал с огромным окном во всю стену, открывающим прекрасный вид на гребной канал и дикий парк.

– Как здесь красиво! – воскликнула Соня.

– А главное, тихо, – согласился Виктор.

Соня стала с восхищением осматривать прекрасное помещение. Комната была как будто специально создана для занятий живописью: высокие стены с трубами для навески картин, гигантское окно, очевидно впускающее внутрь потоки дневного света, рабочие стеллажи, столы, мягкие кресла, мольберт.

– А кто здесь работал раньше? – восторженно спросила она, рассматривая разложенные на стеллажах масляные краски.

– Это мастерская, в которой по гранту работают наши лучшие художники, – уклончиво ответил Виктор. – Но сейчас помещение освободилось, так что оно по праву переходит вам, для всех ваших нужд и развлечений.

– Даже не знаю, что и сказать, – ошарашенно прошептала Соня.

– Просто скажите «да», если согласны, – эффектно закончил Виктор.

– Да! – восторженно выдохнула Соня и тут же закашлялась. – Конечно же. Спасибо.

– Ну и отлично, – заулыбался Виктор. – Мне очень хочется, что бы вы создали здесь много прекрасных произведений.

В центре зала стоял какой-то массивный предмет, завернутый в упаковочную пленку, и Соня обратила на него внимание.

– Что это?

Тропинин загадочно улыбнулся.

– Вы должны помнить.

Он разыскал на столе канцелярский нож, прорезал полиэтилен и одним рывком сдернул шуршащий мешок упаковки.

– Ву-аля!

От удивления Соня округлила глаза.

– Это ваша знаменитая кровать, – любуясь произведенным впечатлением, воскликнул Виктор. – Мой фонд купил ее в свою коллекцию.

Соня ужасно глупо хохотнула, но по спине у нее пробежали противные мурашки. Вид обклеенной порнографией кровати, с мятым, заляпанным кровью бельем, окурками и женскими трусами произвел сейчас на нее самое угнетающее впечатление. Ей вдруг стало неуютно наедине с этими двумя, в общем-то, совершенно незнакомыми мужчинами, в странном и пустом доме, находящемся неизвестно где. Сергей, разливая по бокалам шампанское, смотрел на нее с каким-то странным энтузиазмом.

– В холодильнике нашлась кое-какая еда, – неожиданно обратился он к Соне. – Накормить нашего пса?

– Что? – растерянно пролепетала поглощенная своими мыслями художница.

Властным жестом Виктор отпустил шофера и протянул Соне бокал.