Иржи Грошек - Помпеи нон грата

– Что-то уж больно быстро приплыли, – заметил я. – А где Помпеи, вы говорите?

– Вдоль берега, – пояснила Исида. – И не приплыли, а пришли…

Я не стал возражать «морской волчице», поскольку лучше ориентируюсь на суше, чем на палубе, и всегда путаю бом-брам-стаксель с бом-брам-стеньгой. Однако за время нашего «малого каботажа» мы ни разу не заплывали, если можно так выразиться, за буйки, а постоянно держались берега… Ну ничего себе Помпеи отгрохали!

– А что же вы, такой романтик, не пришли ко мне ночью? – спросила Исида.

– Ну вот, приплыли! – опешил я. – Здравствуйте, девочки! Куда это я не пришел?

– Теперь не важно! – рассмеялась Исида. – Вы прозевали самый благоприятный момент!

И действительно, прошедшая ночь выдалась на редкость спокойной. Не трепал паруса ветер, не свирепствовал шторм, и волны морские не сокрушали наше суденышко. То есть ничто не намекало на секс в экстремальных условиях. И не предвещало. Вот я и заснул…

И теперь, как всякий мужчина, несколько огорчился, что не воспользовался временным женским помешательством. Потому что упущенные возможности более притягательны, чем достигнутые результаты. Жена – это смерть, а прошедшая мимо блондинка – это жизнь…

– Ну что, ребята?! – поздоровалась с нами Юлия Феликс. – В городе вино и бабы?!

Она поднялась из кубрика свежая, словно первая корюшка в начале мая. «Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос», – как сказал бы Гомер.

– Да где этот город?! – занервничал я. – Поднимите мне веки!

– Видишь каменную лестницу, что ведет в море? – спросила Юлия Феликс. – Это спуск на городской пляж. К нему и причалим!

– А вдоль обрыва еще стоят какие-то сараи? – насторожился я. – И все это называется Помпеи?! Поворачивайте обратно!

– Скромненько, но миленько, – попробовала утихомирить меня Юлия Феликс.

– Поворачивайте, вам говорю! – свирепствовал я. – Или нет! Можете причалить, но с первым же пароходом я отплыву назад! И плевать мне на таможенников и пограничников!

Такой же гнев я испытал однажды в Паланге, когда появился на городском пляже в черных туфлях, строгом костюме и при галстуке. Не знаю, что больше меня возмутило: загорелые голые люди или собственный идиотский вид. Словом, я чувствовал легкое несоответствие, как слон в посудной лавке.

– Нет здесь никаких таможенников, – сообщила приятную новость Юлия Феликс. – И пароходов в ближайшее время не предвидится.

– Значит, – насупился я, – меня все-таки заманили и подло обманули?!

– Ага! – как ни в чем не бывало заявила Исида. – Только наоборот… Сперва подло обманули, а потом все-таки заманили.

– Тогда откровенность за откровенность… – предупредил я.

– Да пожалуйста! – махнула рукой Исида. – Ругайтесь себе на здоровье!

Наша беседа на повышенных тонах проходила как раз возле ее ходовой рубки, и вышеозначенная Исида могла правой рукой управлять катером, а левой жестикулировать.

– Так вот… – тут я сделал паузу и многозначительно ухмыльнулся. – Мне пришло в голову, как будет развиваться этот роман, еще в Петербурге!

– И в чем это выразилось? – быстро уточнила Юлия Феликс.

– В стихах и прозе, – подчеркнул я. – А теперь следите за интригой… Как только я догадался, что меня дурачат, то совершенно расслабился и поплыл вниз по течению. Вдобавок мне стало интересно – чем это все закончится. Как писателю и мужчине. Неужто и в самом деле вы считаете меня идиотом?

– Да! – хором подтвердили они.

Конечно, женская точка зрения несколько отличается от медицинской. И если, например, терапевт ставит диагноз и выписывает бюллетень, а дальше выкручивайся как хочешь, то женщины склонны сопроводить пациента в морг, чтобы их точка зрения восторжествовала.

– Кстати, – заметила Юлия Феликс. – Все только начинается…

[12]В девятый день до сентябрьских календ, часов около семи, что всегда соответствует в Помпеях двадцать четвертому августа и трем часам пополудни, я появился в здании Сената и Синода с жалобой на сверлильщиц.

Подобные заведения не действуют на меня угнетающе или подавляюще, скорее наоборот – я от души развлекаюсь в бюрократических вертепах. И не чувствую себя лишним винтиком в механизме, а только ненужным шпунтиком, без которого все и так отлично функционирует.

Поэтому первым делом я направился к небольшому фонтану, что исправно попрыскивал в центре атрия, и полюбовался на его работу. Отметил хороший напор воды и прогулялся по анфиладе, чтобы сориентироваться – куда вломиться со своей жалобой. Выбрал самую занюханную дверь и не ошибся. Ведь, как известно, бумага все стерпит, и даже такую горгону, что принимала здесь официальные заявления от граждан.