Дмитрий Вересов - Возвращение в Москву

– Юра!!! Я живу с сознанием того, что должна тебе. Я тебе должна! А не ты мне. Деньги тут ни при чем. Это так, вроде воздуха, не нами придумано. Так получилось, что я попала в струю, воспользовалась старыми папиными связями. Его еще кое-кто помнил, когда я начинала свои ресторанные делишки. Поэтому мне не пришлось особо усердно землю рыть, все сложилось само собой, пролился золотой дождь, и теперь надо лишь чуть-чуть шевелиться, чтобы он не иссяк, – вот и вся моя работа. Но если ты меня исподтишка проклинаешь, то гори оно все ясным огнем!

Ничего она мне не должна – ни денег, ни воздуха, ни самой жизни. А страшные тайны у нас с нею, точно, общие, все равно что счет в банке. В таком банке, где кредит погашается последним ударом сердца. А может, и нет.

– Юлька, как это я тебя проклинаю?!

– А если нет, то перестань копаться в дерьме. Мне твои комплексы уже поперек горла. Поперек всего! Они противоестественны. Это извращение какое-то, ходить целыми днями в старом пальто, молчать и чесать траву граблями. Если так будет продолжаться, то скоро ты перестанешь со мной спать из идейных соображений. И этого я боюсь больше всего.

– Не бойся.

– Вот и спасибо тебе. Так мы едем? Сегодня вечером большая игра. То есть, может, и не игра, это другое. Просто популярного народу будет много, демонстрация драгоценностей и вечерних туалетов от всяких там шанелей-армани-диоров. Не хочешь, не играй, это необязательно.

– А я бы сыграл. Мне, случается, везет в «двадцать одно» и в покер. Но я не мастер. Сколько ты разрешишь мне проиграть?

– Сколько хочешь по такому случаю… Ну ладно. Тысяч пятьдесят. Чую я, у тебя зреют авантюрные планы. Учти, будь добр, что зарабатывать игрой – дурной тон, а для того, чтобы действительно выиграть, придется самому стать владельцем игорного заведения.

– Для чего же туда ходят?

– Демонстрировать свою состоятельность и выдержку. Красиво отдохнуть. У Андрона можно красиво отдохнуть.

– Я все время слышу: Андрон, Андрон… Он тебе кто, радость моя? Не расскажешь ли?

– Не любовник, как ты подумал, и никогда им не был. Мы втихаря приятельствуем, испытывая взаимную симпатию. Хм! Два таких же товарища по несчастью, как ты и твой Вася.

– Циничная мерзавка.

– Что есть, то есть, – ухмыляется Юлька. – Но если хочешь, я приглажу шерстку, спрячу коготки и повяжу розовый бантик, и никто ничего такого не подумает, даже ты. Примешь от меня такую жертву?

– Поди ты! Сколько же мне придется вернуть с процентами! Кстати, сама-то ты играешь?

– Случается. Только не в карты. Я люблю иногда кинуть кости.

– А рулетка?

– Не вижу смысла в рулетке, если не держать ее у себя на коленях.

– Я так и знал, что ты тогда жульничала!

– Подумаешь, открытие! Я думала, ты еще тогда все понял. Маленький магнитик от детской игры в рыболова… Нет лучше способа отвадить неприятного человека от дома, чем задавать ему издевательские вопросы. Мы ведь играли на вопросы, ты помнишь? Кто выиграет, тот и спрашивает. С тех пор он у нас не появлялся. Я тебе сейчас признаюсь кое в чем… Все это делалось по предварительной договоренности с папой. Папа еще тогда что-то такое вызнал о его родителях – нет, ничего определенного, кажется. Но именно неопределенность и насторожила и еще то, что они сидели в Африке практически безвылазно, как в ссылке. Зачем папе какая-нибудь отсталая Уганда или Танзания! Или скользкие чужие секреты. К тому же папа уже тогда делал ставку на наш с тобой брак. Ты был на редкость неиспорчен, избежал дурных влияний нашей среды (впрочем, и хороших тоже – этакое дитя природы), но при этом умен и любознателен. Отличное сырье! Перспективное. И папа с удовольствием лепил тебя по своему образу и подобию, готовил наследника. Девочек-то не допускают к серьезной дипломатической работе! Куда уж нам, особенно безбашенной Ритке!

Юлька сглатывает, будто высоко подступила горечь, крепче прижимается ко мне и хрипло продолжает:

– Он немного промахнулся, мой мудрый папочка. Он не учитывал того, что тебе еще взрослеть и взрослеть. Впервые его заставила всерьез задуматься и огорчила твоя выходка с выбором языковой специализации, папа понял, что не полностью контролирует тебя. А усиленно настаивать на том, чтобы вторым языком ты выбрал немецкий, французский или хотя бы испанский, было бы несолидно; и потом папа боялся, что настойчивость с его стороны вызовет протест, сопротивление, надломит отношения не только с тобой, но и со мной, влюбленной в тебя по уши к тому времени. Если бы я не была так сумасшедше влюблена, папочка, вполне возможно, стал бы подыскивать тебе замену. Вот так… Понимаешь, здесь он, быть может сам того не ведая, обыграл папу. Последствия сказались через годы, не мне тебе объяснять, Юрка.