Дмитрий Вересов - Дети белых ночей

Камень проблескивал одинокой огненной искрой. Казалось, что под его округлой, цвета темной крови, поверхностью что-то происходит. Массивные серебряные кружева образовывали четырехзубую коронку, что и держала сам камень.

– То, что вы разглядываете, маэстро, весьма и весьма недурно! – К Бенвенуто подошел сам хозяин.– Очень недурно! Вам нравится? У этого камня есть история. Не желаете ли узнать?

– О, да, сеньор!

Лавка Тьерино слыла одной из самых богатых во Флоренции. Богатой не только товаром, но и клиентами. Те покупали и заказывали у Тьерино драгоценности на все случаи их богатой жизни. Взорам состоятельных флорентийцев были представлены тут не только прекрасные изделия мастерских Тьерино, но и привозные украшения из других стран Европы, Азии, Индии и входящей в моду дикой России. Особенно ценились уральские самоцветы. Алмазы из северной Сибири стоили дороже африканских, поскольку были прозрачней. Да и сами российские ювелиры, с легкостью освоив тогдашние вкусы Европы, могли кое-кого поучить. Был у Тьерино и скупщик. Он разыскивал по Флоренции и окрестностям всяческие украшения. Покупал их по весьма сходным ценам у мелких торговцев, трактирщиков – словом, у тех, с кем могли расплатиться драгоценностями. Порой попадались весьма интересные экземпляры. Иногда очень старой работы. Как вот это кольцо из серебра с черным гранатом кабошоновой огранки, что разглядывал сейчас один из покупателей.

Покупателем был известный в ту пору скульптор Бенвенуто Альдоджи, получивший заказ на несколько копий античных скульптур от одного вельможи из России. Ему предстояло выполнить их с имеющихся оригиналов, но используя новых натурщиц.

– Кому же суждено носить этот редкий камень?

– Редкой красавице, дорогой Тьерино. Редкой.

– Прошу прощения, но кто же она? Вы же не станете скрытничать...

– Не стану, мой друг. Вот только в размере я не совсем уверен. Не могли бы вы подготовить для меня лекало?

– Вашему-то глазомеру и лекало? Доверьтесь своим глазам, сударь,– и хозяин недвусмысленно подмигнул скульптору.

– Сейчас мне бы хотелось, чтобы было не на глаз, а в точности, чтобы это кольцо мягко и крепко сидело на ее мраморном пальчике.

– Мраморном? Боюсь, не совсем вас понимаю, маэстро.

– Ах, простите. Я под мраморностью имел в виду свойства ее кожи.

Взор Бенвенуто слегка затуманился. Он вспомнил, как его поразил вид просвечивающих на солнце пальчиков застывшей в изящном развороте кисти Бьянки. Случилось это, когда она пришла к нему в мастерскую в первый раз. Она была не натурщица, нет. Пришла с заказом от своей семьи, и, судя по ее виду,– семьи аристократов. Он усадил ее в кресло и попросил поднять руку. Потом попросил повернуть ее ладонью к нему. Слегка. Тогда ему показалось, что рука... мраморная. Она смотрела на него, ничего не понимая, а Бенвенуто тем временем влюблялся.

– Так что, могу я получить лекало, дорогой Тьерино?

– Ну разумеется. Массимо принесет его вам к вечеру.

– Пусть оно будет выглядеть чем-то вроде насеста для небольшой птицы. Ради сюрприза я разыграю комедию.

– Птицы? Как оригинально. И как тонко придумано. Да, жаль, что вы не у меня работаете. Тогда бы моя скромная лавка могла стать торговым домом, дорогой маэстро.

Тьерино смотрел на Бенвенуто с восхищением и завистью. Он понимал толк в красоте и изяществе, но сам не мог создать ничего, кроме процветающей торговли.

– Спрячьте кольцо и пришлите мне вашего посыльного. Сколько, кстати, я буду должен вам, сударь?

– Если кольцо не придется подгонять, то... Давайте решим это после примерки.

– Надеюсь, за пару дней цена не подскочит? Ха-ха.– Белозубая улыбка Бенвенуто приводила в восторг не только его приятельниц, но и детей всей округи.

– Ну что вы такое говорите, друг мой! Не понимаю вас. Конечно, все будет в полном порядке. Счастливой примерки.

– Прощайте, сударь.

Они пожали друг другу руки и разошлись. Бенвенуто покинул лавку и скорою походкой направился к дому своего главного заказчика.

Господин Юрьев прибыл во Флоренцию поздней осенью из Санкт-Петербурга. Миссия графа состояла в том, чтобы встретиться здесь с известными скульпторами, оценить их мастерство и распределить заказы. Все дело в том, что во время наводнения в петровском Летнем саду безвозвратно погибло множество садовых скульптур. Более сотни их недосчитались, описывая убытки, нанесенные стихией.