Слава Сергеев - Москва нас больше не любит

Впрочем, - зло думал я, - вот эта бабуля и вот этот дед по соседству еще вполне могли стать членами “гитлерюгенд” в конце войны. Подойти и тихо показать карточку FBI: герр и фрау Шмидт? Вы помните, как вскидывали руки в нацистских приветствиях в школьном дворе этого чудесного города? Здесь, неподалеку? Вы задержаны до выяснения обстоятельств.

В общем, какой-то “Жестяной барабан”. [3] Знаменитый фильм Фолькера Шлендорфа по книге Гюнтера Грасса. Вы будете смеяться, но я не сразу себя остановил, сидя на знаменитой площади Зурбагана перед почтамтом и памятником Ленину, представляя себе эту чепуху и глядя на фонтаны и море. Хорошие мысли при таком пейзаже.

- А вдруг родители именно этих, сидящих на соседней скамейке румяных стариков, были антифашистами по убеждениям и в 1945 году не смогли даже толком порадоваться победе, в таких ужасающих развалинах находилась Германия? - сказала мне жена. - По закону бутерброда так оно обычно и бывает. Или это были обычные люди, чьи родственники просто погибли здесь в действующей армии. Без всякой идеологии. Если бы они отказались от военной службы, попали бы в лагерь. А ты бы им нахамил.

Я согласился:

- Да, ты права, конечно. И мне же не хочется говорить гадости пожилым людям с портретами Сталина, которых я вижу в Москве. Мне их жалко. Во всяком случае на расстоянии.

И мы пошли домой.

А вечером, выйдя в магазин за едой (шел мелкий дождь, море штормило, и немецкий корабль все еще стоял), я смотрел на гуляющих под зонтами доброжелательных румяных старичков и старушек и думал, что все это отчасти наше советское воспитание.

Мне признавались многие люди старшего поколения, что не могут до сих пор спокойно слышать немецкую речь, и мой отец лет 10 назад сказал мне, что у него звуки немецкого языка прочно ассоциируется с немецкой военной формой времен войны, виденной им еще мальчишкой на пленных немцах, когда их провели через Тверскую в конце 1945 года.

Я его понимаю, и, наверное, это невозможно забыть.

Прав был немецкий писатель Кристиан Крахт, весело писавший, что во многих пожилых немцах ему видятся нацисты, но в России, одновременно с шумными и несколько мазохистическими празднествами 9 мая на Поклонной горе, в центре и на окраинах Москвы молодые ребята радостно вскидывают руки в нацистском приветствии, - хотя никто не может поручиться, что прадед или прабабка этого самого коротко стриженного паренька не были убиты совсем неподалеку в Подмосковье, немецкой пулей каких-нибудь 60-70 лет назад.

- Ну, они, наверное, раскаиваются, - сказала мне жена, когда мы присели выпить по чашке кофе на набережной, - у них с денацификацией дело было поставлено крепко. Это тебе не наш “процесс над КПСС” в тысяча девятьсот девяносто первом году. Если ты им скажешь хоть слово об этом, они скорее всего просто испугаются - это даже некорректно… Хотя, - добавила она чуть позже, - если бы, например, я вдруг узнала, что конкретно этот румяный дедушка был членом НСДАП, не знаю - не знаю, возможно, лично я бы не удержалась, чтобы не дать ему пинка. - Она засмеялась: - Ты и меня завел со своей политикой. Нельзя же сердиться друг на друга вечно. Это неправильно!…

И я подумал, что, наверное, она права. Советское воспитание, какие-то первобытные комплексы, мир давно ушел вперед и ничего не помнит - с одной стороны, а с другой тема нацизма в Европе давно закрыта и неонацистские партии запрещены. Пора перестать!

(Хотя, почему-то я сейчас вспоминаю, если вы видели по телевизору огромного геральдического орла на стене залы заседаний сверх-демократического бундестага, боюсь, у вас возникнут вопросы - а так ли далеко ушел наш мир от веселой поры румяных немецких дедушек и бабушек с их “Lili Marleen”.)

И я заказал себе еще кофе и закурил свое Marlboro, чтобы напомнить себе о мощи наших бывших союзников по антигитлеровской коалиции, и стал смотреть за большое окно, а жена достала модный киевский еженедельник и стала вслух читать мне новости западноевропейской науки и техники: это почему-то всегда очень улучшает настроение. На дворе ХХI век, мир находится накануне прорыва в постиндустриальное общество, к чему портить себе настроение и думать о событиях 65-летней давности?

И я, разглядывая журнал и читая о том, что спутник Европейского космического агентства через полгода достигнет орбиты Венеры и начнет передавать оттуда фотоснимки, как-то постепенно развеялся, и домой мы пошли уже в очень хорошем настроении, разговаривая о том, что будем готовить на ужин, и совершенно мельком поглядывая на вечерних прохожих.