Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта. Возвращение

Звонок по телефону прервал эти излияния. Блом снял трубку.

— Нет, господина Мюллера здесь нет. Да и вообще его нет на заводе. Он уехал в Берлин на какую-то там конференцию, да, кажется, так: на съезд по объединению партий. Мюллера замещает фрау Арнольд, но ее тоже не будет до понедельника… Извольте, я этим займусь…

Он повесил трубку, вздохнул и сказал с сожалением:

— Простите, мой друг, нам пора расстаться, оставим этот разговор… Но не делайте отсюда вывода, будто я вас считаю своим Вагнером… [25] Персонаж из «Фауста», воплощение ограниченного педантизма.

Поднявшись наверх, Хольт застал у себя Церника. В своем неизменном твидовом пиджаке и желтом шарфе он сидел за письменным столом и перебирал книги. Очки с толстыми стеклами сползли у него на самый кончик носа. Навещая Хольта, Церник в первую очередь ревизовал круг его чтения и в зависимости от того, что находил на столе, настраивался на благосклонный или воинственный лад.

Церник успел уже познакомиться с профессором, с Гундель, Шнайдерайтом и доктором Хагеном. Мюллера он и раньше знал. «Кто не знает Мюллера!» — ответил он на вопрос Хольта. А Мюллер за ужином сказал Хольту: «У Церника есть чему поучиться. Еще бы я не знал Церника! Кто не знает Церника!»

Церник повернулся к вошедшему Хольту.

— Ну, как дела? — Его тонкогубый рот растянулся в дружескую, но, как всегда, несколько ироническую улыбку. — Что за чепуху вы тут читаете? Скажите на милость, Платон! Что это значит? — Он поправил очки и поднял указательный палец. — Платон мне друг, но истина дороже! Единственно полезное, что я почерпнул у Платона, это как бороться с икотой.

Хольт рассмеялся.

— Тут нечему смеяться! — Он взял со стола другую книгу. — Формальная логика? Что ж, не возражаю, хоть вам ее, конечно, рекомендовал Блом. Это еще куда ни шло! А вот бредовое сочинение Лаутриха «Учение о мировоззрении» — разве вы сами не видите, какой это устаревший вздор? И с какой стороны, мой друг, вас это интересует? Лаутрих — видный математик, но как философ ни черта не стоит! Охота вам читать такую чепуху!

— Положим, все не так просто! — вспыхнул Хольт, но тем его возражения и ограничились.

У Хольта с Церником установились дружеские, можно даже сказать — сердечные отношения, и все же в них чувствовалась известная напряженность. Хольту все больше импонировала та независимость, с какой Церник судил обо всем на свете. Правда, едва объектом столь бесцеремонной критики становился сам Хольт, что случалось нередко, как младший восставал против властной опеки старшего, однако, поостыв, он молчаливо признавал правоту своего друга.

Раза два в неделю они встречались — порой у Церника, порой на заводе. В сумрачном логове Церника они пили крепкий черный кофе и спорили — сперва спокойно, в тоне мирной беседы, но по мере того, как кофе в кофейнике убывал, все жарче и азартнее; Церник, случалось, бушевал, как оратор на многолюдном митинге.

Спорили они решительно обо всем, включая кофе — вредный это или невинный напиток. Обсуждали и домашнее сочинение Хольта, и речи Сен-Жюста перед конвентом, с которыми Хольт познакомился на уроках истории. Спорили они и о философских взглядах Блома, причем Церник аттестовал их как «прокисшую виндельбандовскую жвачку», и о пользе или бесполезности преподавания латыни, и об экзистенциализме, который в то время был у всех на устах. Хольту нравился в Цернике его азарт спорщика, и разносторонняя эрудиция, и начитанность, и даже способность поглощать невообразимое количество черного, как деготь, кофе. Во всем этом он старался подражать своему другу.

В первый же раз побывав на заводе, Церник не преминул вступить в дискуссию с самим профессором и после дебатов о генетике, дарвинизме и биологическом обскурантизме, затянувшихся на добрых три часа, удалился вполне удовлетворенный, заявив, что беседа его освежила и что он теперь готов горы своротить.

— У вашего отца ясная голова! — сказал он Хольту. — Я таким и представлял его по гамбургским лекциям!

Как-то вечером в одну из суббот он застал Хольта за чтением Канта и пришел в неописуемое волнение.

— Я нисколько не возражаю против Канта, голубчик, но не пора ли засесть за Маркса, раз школа оставляет вам уйму свободного времени! Вы глотаете без разбору что ни попадется…

Хольт было на дыбы…

— Ага! Не нравится! — взъелся на него Церник. — Это значит, что вы побывали у вашего Блома! Видно, мне самое время потолковать с этим господином хотя бы по основным вопросам.