Марфа Московская - Ангел Серый

Около четырех утра он благополучно заснул, прислонив седеющую голову к шкафчику и сжимая коленями винтовку.

Снился Щукину диковинный город, залитый незнакомым белым солнцем. Тысячи причудливых машин, словно сошедших со старинных полотен, толклись на пыльных дорогах, страшно гудели на перекрестках… Странным было их движение. Щукин пригляделся и понял: уступали они друг другу следующим образом – какая тачка навороченнее, больше – та и проезжала первой. Мелкие пролетали, как фанеры над парижем. Одинаковые по крутости стояли, уперевшись друг в друга лбами и гудели, гудели, гудели… Глушители их дымили и тряслись, как яйца плохих танцоров. Подполковник заметил, что некоторые из них уже вросли в асфальт по самое брюхо, словно мамонты, вокруг колес извивались цепкие синие лианы с колючками. Часть машин была полностью погребена под лианами, и выглядели они, как марсианские могильные холмики…

Что-то было не то… Он не сразу сообразил, в чем дело – в городе не было людей! Машины ездили и гудели сами по себе.

Это был настоящий мертвый город. Стало страшно, нестерпимо захотелось проснуться… Он долго, с трудом выплывал из глубинного кошмара.

Проснулся Щукин в восемь от птичьего крака. На перилах балкона сидела упитанная ворона и презрительно глядела на него. С трудом расправив затекшее тело, Николай встал и глянул вниз. От увиденного похолодело в груди: Волгуши не было! Только сухой прямоугольник – на рассвете вспрыснул дождь…

Машину нашли позже, изнасилованную и убитую, на одном из дальних пустырей, почти у леса. Все стекла вдребезги, сиденья изрезаны вандалами до пружин, железо покалечено – живого места не осталось… Шины разодраны в клочья так, будто их жевал крокодил. Под капотом тоже похозяйничал злодейский топор – трубки перебиты, свешены кишками… Судя по всему, над Волгой трудились долго и упоенно. Могли ведь просто облить бензином и чиркнуть спичкой, но решили поиграть на нервах.

Участковый, мужик хороший, в общем-то, угрюмо изрек, глядя на зверство:

– Да-а… Восстановлению не подлежит… Совсем народ оборзел. То сожгли, теперь вот раздолбали подчистую… Одни и те же, небось, развлекаются. Ты, Щукин, не горюй, пиши заяву… Постараемся найти подонков!

Щукин еле сдержался, чтоб не завыть в голос. Заяву не стал писать, сделал вид, что бесполезное, мол, это дело. А вдруг найдут кого, да допросят? На него, Щукина, тогда с полпинка выйдут, и на винтовку. Вечером пришел с инструментом, отвинтил кое-чего – продать, пока другие не растащили. Снял с учета, водки накупил и залег в квартиру старушку поминать…

Четверо суток спустя в одну из ночей разгулялась в микрорайоне собачья свадьба. Псы похотливо лаяли, сучка визжала – и так несколько часов кряду; перед самым рассветом злой, опухший подполковник выполз на балкон, приладился и замочил течную даму прямо в башку, а затем попытался и одного из кобелей, самого активного и здоровенного, но собаки взвыли, кинулись врассыпную… Стало тихо.

Винтовку даже разбирать не стал, засунул опять за шкафчик, как есть. На хрен теперь нужен этот шкафчик. Выпил еще полстакана, и уснул, согретый. Снова во сне появился красноносый: "Щукин!… Слышишь?! Вставай, пошли, дело есть…" "Куда?! Не хочу!…" – отбивался, как мог, Щукин. Ангел пошарился жадным взглядом, но ничего, кроме двух пустых бутылок поодаль, не обнаружил. Разозлился, схватил изумленного подполковника за грудки и начал трясти изо всех сил, харкая ему в лицо словами, затем стал стукать головой об стенку…

Восстал с постели Щукин со зверской головной болью и чувством вины, выпил воды с аспирин-упсой, но бесполезно, помог опять только стакан со змием, и завертелось по новой.

Полдня блевал возмущенным организмом…

Ночью пытался стрелять в орущего в кустах под домом кота, но промахнулся – больно уж мелок и шустер, сволочуга! Да и палить не с руки – вывесился было в полтела, но испугался, что соседи увидят. Однако пуля ушла в темень, пробуравила почву и убила двух земляных червей и сонную уховертку.

Ближе к утру позвонила приятельница Люська, продавщица из продуктового, жившая в доме напротив. Она пожаловалась, что не может заснуть – подростки сверху совершенно озверели, дискотеку устроили. Уж и стучали, и ходили к ним, и в милицию звонили, а все без толку; менты сказали, что приедут, если только что-нибудь случится. Ну, если порежут кого-нибудь, или драка… Соседи – одни пенсионеры, боятся нос казать. А что муж? Пьяный, спит, скотина окаянная, ему море по колено! Да и трезвый не в помощь, сам знаешь, его одним пальцем свалить можно… "Прямо над тобой, говоришь?". "Ага… На-ка, послушай, как топочут, паразиты…" – в трубке явственно послышались радостные вопли, каблучный перестук и тупые удары басов. "Прими димедрол, или что там еще…", – сказал Щукин и отключился.