Джин Литтл - Слышишь пение?

Анна покачала головой.

— Пока ничего не могу рассказать, даже не спрашивайте.

"А мнеудастся ему помочь?" — задумывалась иногда девочка.

Но обратно дороги нет. Наступил решающий день, сегодня ночью надо попробовать, получится или нет, узнать, хорошо задумано или плохо. Она тайком поднялась в комнату Руди и все приготовила в дальнем углу, тут он ни на что не наткнется. Потом спустилась вниз и ждала, долго-долго, пока не настало время идти спать. Ей становилось все страшнее и страшнее. А вдруг не справлюсь, вдруг ничего не выйдет? Главное, чтобы никто не заметил, как ужасно она волнуется. Никогда в жизни так не радовали мамины слова:

— Анна, пора спать. Спокойной ночи.

Уже совсем скоро.

Анна беспокоилась, вдруг ненароком засну, но тревога не оставляла, было не до сна. Она прислушивалась к шумам в доме. Где-то булькает вода в кране, папа и мама разговаривают в гостиной внизу, щелчок выключателя — кто-то погасил свет, кончились новости по радио, звучит знакомая мелодия "Боже, храни короля", вот скрипнула чья-то кровать, вот папа захрапел. Долго-долго ни звука, и вдруг, тут как тут, шаги Руди, взад-вперед, словно запертый в клетке зверь.

Девочка зажгла малюсенький фонарик, одолженный доктором Шумахером, бесшумно вылезла из кровати, на цыпочках прокралась к комнате брата, беззвучно открыла дверь, скользнула внутрь, осветила фонограф, машину для прослушивания "говорящих книг", и потянулась к кнопке. Подождала, пока Руди окажется в другом конце комнаты. Он что-то бормотал, ни слова не разберешь. Анна нажала на кнопку, брат, занятый разговором с самим собой, не услышал, а она-то больше всего боялась этого маленького щелчка! Даже не верится, что все так просто.

Чуть дыша, стараясь, чтобы руки не дрожали, опустила иглу фонографа на пластинку.

— Чарльз Диккенс, "Повесть о двух городах", — произнес мужской голос, и Анна, хоть и знала все наперед, не удержалась — испуганно вздрогнула. — Читает Стэнли Уиллман.

Анна прилежно упражнялась с миссис Шумахер и сумела сразу передвинуть иглу туда, где кончалось объяснение о том, что говорящие книги предназначены только для слепых людей, и начиналась сама история. Отзвучало последнее слово предисловия, и низкий, глубокий голос произнес — выразительно, с любовью, именно так, как надо:

Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, — век мудрости, век безумия, дни веры… [35] Note35 Чарлз Диккенс, "Повесть о двух городах". Перевод С. Боброва и М. Богословской.

— Что такое? Выключите! Остановите немедленно! Кто здесь? — крик Руди прервал чтение.

Анна еще удивлялась, как долго он молчит. Она выключила фонограф.

— Я, Анна, и первая пластинка "говорящей книги". Я выбрала Диккенса — не сомневалась, тебе будет приятно, хотя ты и читал его раньше. Подумала…

— Анна, пожалуйста, я тебе уже говорил, оставь меня в покое!

— Одну минутку, — голос задрожал, но нужно довести дело до конца. — Пожалуйста, потерпи, послушай хоть минуточку. Я тебе прочту…

Руди не ответил, но Анна знала — брат ее сейчас просто ненавидит. Стена стала еще крепче.

Она принялась читать, медленно, ужасно медленно, хоть и отметила все пробелы между словами в первом абзаце — приклеила крохотные кусочки бумаги. Она следила по точкам и начала там, где закончил чтец:

…дни… без… ве… рия… по… ра… све… та… по…ра… тьмы…

— Анна, — позвал брат.

— Да?

— Почему ты читаешь так медленно?

— Для меня — быстро. Я пока вызубрила только основной алфавит, а там еще куча сокращений. Я одну строку почти наизусть выучила, а то бы получилось совсем медленно, — не стоит сразу все объяснять, пусть дальше сам спросит.

— Анна, — снова позвал Руди.

— Да? — сердце девочки забилось быстрее — голос брата оживился. Не то, чтобы потеплел или отозвался на ее усилия, но, по крайней мере, в нем послышалось свойственное Руди любопытство.

— Ты сказала — читаешь?

— Да, по Брайлю. [36] Note36 Рельефно-точечный шрифт для письма и чтения слепых, разработан французским тифлопедагогом Луи Брайлем (1809–1852).

— А куда ты смотришь?

— Никуда. Мне же ничего не видно, я не зажигала света.

Оба долго молчали. Потом Анна заговорила — тихим, размеренным, но на самом деле почти сердитым тоном:

— Руди, прекрати упрямиться. Совсем на тебя не похоже. Если я научилась читать по Брайлю за несколько уроков с миссис Шумахер, то у тебя это получится запросто. И вместо того, чтобы шагать из угла в угол в темноте, будешь слушать книги.